Синтез

Максим стряхнул пепел с папиросы. Его отчислили из московского государственного университета весной 1914 года и сослали на поселение в Томскую губернию на пять лет. Летом того же года Германия объявила России войну. Несколько раз Максим ходатайствовал об отправке его на фронт в любом звании (за спиной у него был кадетский корпус и юнкерская школа), но все ходатайства были отклонены по той же причине – политическая неблагонадежность.

«Я разбросал себя по кускам. Была бы гармония. Возможно, мне не хватало любви. А где её найти? Почему происходит так, что одни встречают её, а другие лишь рассуждают о ней. Удивительное чувство – любовь. Чувство, известное в той или иной форме всем, независимо от того, сталкивались они с ней или нет. Лишь призрачная фея, являющаяся ко мне в видениях и снах. Лишь образ, выдуманный мной. И как он похож на Ольгу Оболенскую».

Максим очень часто вспоминал лето 1913 года, когда он по наущению его тетушки познакомил своего младшего двоюродного брата, Володю Лирина, с княжной Оболенской. Ольге было шестнадцать лет, Володе восемнадцать. Через год они обручились, Володя писал ему. Несомненно, мальчик был влюблен до безумия. Письмо было настолько длинным и страстным, что Максим решил, что с его братом что-то не так. Каждая строка была пронизана глубокой нежностью к возлюбленной. Володя словно кричал каждым словом о том, что Ольга является единственным смыслом его жизни, о том, что он никогда, ни при каких обстоятельствах её не оставит, о том, что ради неё он готов на всё! На всё, что она от него потребует! На всё!

В прошлом году он получил сразу три письма, от своей матери, от тети, матери Володи, и от, что его несколько удивило и насторожило, Ольги Оболенской. Все три письма были об одном и том же. Володя уходил на фронт. От Максима, как от брата, к которому Володя в последнее время был очень привязан, и который, несомненно, обладал определенным авторитетом, требовали незамедлительно образумить Володю. По первым строкам всех трех писем Максим сразу всё понял. Он должен был убедить брата не ходить на войну. Женщины! Как такое, вообще, может закрасться им в голову. Враг напал на вашу родину, мужчины идут на фронт. Как сказать мужчине, намерившемуся идти воевать, что он не мужчина. «Ты побудь немного не мужчиной – не ходи на войну, там без тебя разберутся». И тут даже не в убеждении дело! А если и так? Отец Ольги готов был похлопотать и определить Володю в штаб. Ольга умоляла Володю согласиться на предложение и не оставлять её. И ведь Володя писал о том, что никогда не оставит Ольгу и готов на всё, что она потребует. Что же произошло? Кто мог предположить, что произойдет нечто, способное помешать любви, да и не самой любви, а намерениям, клятвам, обязательствам, принятым в связи с ней. Это что, убеждения? Возможно. «Я поступлюсь честью, я запятнаю совесть и свое имя…» Максим предполагал услышать нечто подобное от Володи. Поэтому он написал ему, что гордится им. А отвечая на три письма, он сообщил о том, что не имеет права вставать между братом и его решением, принятым сообразно его чести и достоинству. Ольге он пообещал, что сделает всё от него зависящее, чтобы сохранить ей её жениха. Он старался перевести всё в шутку, но как это сделаешь в письме? Он надеялся выхлопотать себе прощение по случаю войны и отправку его на фронт, а при должном содействии оказаться на фронте рядом с Володей, но ничего не вышло. Последнее письмо от Володи он получил летом этого года. Ольга оказалась на удивление стойкой девушкой. Она ждала своего жениха.

«Что это? Что? Что же движет человеком? Что является главной, решающей силой, способной подвигнуть его на тот или иной поступок? Цель? Убеждения? Семья? Любовь? Что? Кто может ответить? Цель? Убеждения? Семья? Любовь?»

– Любовь? – еле слышно прохрипел Максим и проснулся. Его лоб был покрыт потом. Он повернул голову к Маргарите. Темно. Он ощутил её теплое дыхание у себя на щеке. Мгновенно вспомнив события минувшего вечера, он ощутил, как сладкая горячая река потекла по всему его телу. Он был счастлив. Он закрыл глаза.

За стеной было тихо, лишь стрекотание насекомых, да слабый шелест ветра, запутавшегося в листьях. Не спалось. Вновь и вновь перед глазами прокручивался вечер. Море, предложение, парк, ресторан, Мануш и Фераха в восторге. Шампанское. Чудо. Любовь. Это счастье. Максим взял с тумбочки электронный часы и проверил время – половина третьего. Совсем не спится. Хочется пить. Максим тихо поднялся, взял со стола пластиковую бутылку с водой и сделал несколько глотков. Сон покинул его. Возбуждение было слишком высоко. «Я согласна», – стучало в висках. Максим невольно улыбнулся, и улыбка застыла на его лице. Он накинул брюки и рубашку, взял пачку сигарет и вышел наружу. Он продолжал улыбаться. Он направился к берегу. Песок приятно проминался под ногами. Максим улыбался.