Синто

Чем же была вызвана эта перемена во взглядах, обусловившая преобладание «горной» версии? Естественно, никаких дебатов, в которых сторонники этой интерпретации победили бы своих «морских» оппонентов, не велось. Все же дело в том, что неожиданно «горный» вариант получил поддержку от пришлого буддизма. Как раз примерно с XI в. начинается широкое распространение заимствованного из Китая культа будды Амида и его «чистой земли», перерождение в которой после смерти он обещал всем почитающим его. Мы уже говорили, что противопоставление «чистоты» этого буддийского потустороннего мира темноте и грязи традиционной Страны Мрака способствовало, наряду с другими причинами, стремительному росту популярности буддийского учения. Будда Амида стал восприниматься японцами (неправильно и искаженно, если исходить из изначального буддийского контекста) как своего рода ками, властелин потустороннего мира. В традиционной японской версии владыкой Страны Корней считается низвергнутый туда Аматэрасу ее брат Сусаноо. А как раз он и почитался главным ками в Хонгу. В результате в сознании людей произошло как бы совмещение образа Амида с образом Сусаноо, и последний стал почитаться как местное японское воплощение Амида. (Это отождествление местных синтоистских ками с пришлыми буддами и бодхисаттвами было очень широко распространено в средние века, что способствовало укреплению симбиоза этих двух религий.) Совмещение двух образов повлекло за собой и совмещение двух представлений о потустороннем — традиционной «горной» версии и представления о буддийской «чистой земле», что нашло свое образное воплощение и в религиозной живописи, одним из популярных сюжетов которой стало изображение лучезарного лица Амида, поднимающегося, как красно солнышко, из-за гор. Эта тема, растиражированная в тысячах экземпляров знаменитыми мастерами японской гравюры, была весьма популярной.

Но тем не менее представление о потустороннем мире за морем окончательно не исчезло. Более того, с распространением буддизма «морская» версия тоже получила свое обоснование. Дело в том, что, согласно учению буддизма, кроме «чистой земли» Амида огромной существуют еще и многочисленные «чистые земли» других будд или бодхисаттв. Кроме будды Амида огромной популярностью в Японии пользовался бодхисаттва Авалокитешвара, в японском произношении Каннон. Культ его был очень популярным в Китае, где он, будучи мужчиной, постепенно становился женщиной, почитаемой в качестве богини милосердия. Именно в таком облике он/она уже и появляется в Японии. У этого бодхисаттвы тоже есть особая «чистая земля» праведников Поталака (яп. Фудараку), расположенная как раз на юге. Этот-то бодхисаттва и стал почитаться как буддийский «оригинал» синтоистского ками, чье святилище находится в Нати. Соответственно, почитатели Авалокитешвары-Каннон, стремящиеся после смерти родиться именно в его/ее «чистой земле», почитали Нати как свою главную святыню, а традиционный образ «вечного мира» (токоё) за океаном наложился на представления о «чистой земле» Поталака-Фудараку, находящейся на юге, куда и обращен полуостров, на оконечности которого находится Нати.

Однако в «морской» версии мы находим еще и третий слой ассоциаций. Помните, в предыдущей главе мы говорили о китайских «восьми бессмертных», которых порою изображают плывущими на корабле? Так вот, в такой своей ипостаси они держат путь в даосский рай бессмертия — на остров-гору Пэнлай, находящийся опять-таки за океанскими просторами. Здесь же, в Кумано, и это представление получило свое наглядное природное «воплощение» — небольшой гористый островок, находящийся в непосредственной близости от второго «морского» святилища Сингу, стал считаться символом легендарного Пэнлай (яп. Хорай) и даже стал так именоваться. В свою очередь, сам этот остров Пэнлай в Китае стал отождествляться с буддийским центром мироздания — горой Сумэру, над вершиной которой лежат друг на друге многослойные «небеса», символизирующие путь духовного совершенствования. Естественно, как тут не вспомнить о «восьмислойных облаках», за которыми обитают японские небесные ками. Весь этот клубок ассоциаций и приводил к тому, что, наряду с, несомненно, более популярной и распространенной и в наши дни «горной» версией, продолжал существовать и «морской» вариант со всеми «горно-островными» обертонами.