Синусоида

Общий итог рейда - ноль или почти ноль. Дежурный нервничает - надо хоть перед самим собой оправдать свою безрассудность, но урок ему уже преподан - не начинай, если знаешь, что не получится. Поэтому мудрые офицеры-воспитатели предпочитают на дежурстве занимать себя другими участками, чтобы не осталось возможности дойти до этого злополучного объекта.

На всех перерывах подобная картина. Кроме курения и чесания языков были, конечно, и другие развлечения. Описывать их не стоит, т.к. всё это классика, дошедшая до сегодняшнего дня у молодёжи. Ну, например, приклеивание горящей спички к потолку - мелкая пакость, опускаться до описания которой просто стыдно. Найти виновника невозможно, наказание - общее. А общее не страшно.

Рассказанным я хотел показать, насколько тяжелая и бессмысленная, сложная задача для педагогов - бороться с такой заразой, как курение. Сейчас я, конечно, согласен с первой фразой очерка, но ведь это сейчас...

Курю. Время от времени пытаюсь бросить. А первый штык лопаты строительства собственной могилы я, ведь, сделал именно тогда. Так-то. Делай выводы, молодой читатель, не начинай!

Всё, хватит. Моим братьям-кадетам, надеюсь, было приятно вспомнить годы юности, а читателям, для которых всё описанное - новость, надеюсь, было интересно узнать.

Киевское Суворовское военное училище.

В настоящее время – Киевский военный лицей им. И. Богуна

С прической, значит, рота выпускная Трое из одного взвода

Рязанов, Тюрин, Лемешко

Привал в походе

Обед в походе

Отдыхаем на жаре

На склоне училищного стадиона

Мечта молодости – научиться играть

Коллективное нарушение дисциплины – курение в туалете

У бюста Суворова в 2007 годы.Выпускники 1957 года

Ребята нашего взвода. Дворчук, Хомич, Соколов, Овсянников

С лучшим другом Хомичем через 50 лет

ГЛАВА III ПО ОКОНЧАНИИ СУВОРОВСКОГО. ПОСЁЛОК

За год до окончания училища выяснилось, что к офицерской службе я не пригоден по близорукости. Таких в роте выявилось человек тридцать. Итак, училище закончено, семь лет детства и юности за спиной. Свободен во всех смыслах. Устраивайся в жизни где хочешь и как хочешь. Еду в Москву поступать в геологоразведочный институт.

Год Всемирного Фестиваля Молодежи и студентов в Москве. В столице толпы иностранцев. Атмосфера очень дружественная. Нам это нашествие иностранцев в диковинку, страна в те годы была практически закрытой, а темнокожие нам вообще непривычны. Короче, сплошной праздник. И так почти две недели.

Я приезжаю числа тринадцатого. Постфестивальная Москва еще бурлит. Еду в троллейбусе, сижу у окна, на голове берет, слепленный из чехла суворовской фуражки. Этот берет – повод, чтобы прохожие москвичи радостно махали мне, принимая за неуехавшего иностранца.

Шестнадцатого августа у нас первый экзамен – математика письменно. Пишут сто двадцать человек. На следующий день – результат – девяносто неудов. Я в эти девяносто попал. На этом поступление закончилось. И для справки – из нашей группы абитуриентов (тридцать человек) поступил один человек, взяли парня с шестилетним стажем работы в геологоразведке.

Куда дальше? Родных – дедушка в Донбассе и только. Так я оказался в поселке в некотором смысле абсолютно уникальном. Правилa, по которым жил этот посёлок, вполне можно назвать полным отсутствием оных. Судите сами.

Где-то в конце первой половины двадцатого века в открытой степи в Донбассе начали добычу уникального песка, применяемого в литейном производстве. Песок добывали открытым, т.е. карьерным способом. Экскаваторами вскрыли пласт и начали его разрабатывать, т.е. отправлять на металлургические заводы большегрузными автомобилями и по железной дороге.

Для людей, работающих в карьере, построили барак на 8 комнат с отдельными входами. В них жили по 2-3 семьи в каждой. Именно с этого барака и начался посёлок.

Народ там был дружный, работящий, весёлый. Работали все в карьере, где работа была физическая, тяжёлая.

Все жильцы барака страстно желали выстроить себе собственную хату, чтобы вырваться из казарменных условий общежития в бараке. По мере расширения производства люди потихоньку, никого не спрашивая, начали воплощать в жизнь свою мечту - строить, точней лепить себе хатки по периметру карьера, нещадно при этом воруя стройматериалы, и переселялись в них. А барак оставался своеобразным приютом для вновь прибывающих и центром, где вечерами собирались и стар, и млад. У молодых - баян, танцы, разные игры; у старших более серьёзные: домино, шашки, лото, картишки, засекреченные "на троих" и т.п., вплоть (редко) до шахмат. Замечу, что среди жителей посёлка не было ни одного инженерно-технического работника.