Сёгуны Токугава. Династия в лицах

По форме воинский кодекс тоже претерпел некоторые изменения: по числу статей (семнадцать) он сравнялся с уложением для императорского дома и был переложен на древнекитайский язык (камбун, кит. вэньянь), которым владели очень немногие. В целом редакция 1710 года отражала взгляды и философию Араи Хакусэки, которые разделял и шестой сёгун Иэнобу.

В годы его правления началось сближение двух главных сословий, воинского и аристократического. Оно было обусловлено двумя причинами: во-первых, личным почтением Иэнобу к императорскому дому и, во-вторых, его тёплыми родственными отношениями с семейством Коноэ. Жена шестого сёгуна приходилась дочерью Коноэ Мотохиро, в тот момент Великого министра двора (дайдзё дайдзин), третьего человека во дворце после императора и его Регента. Через год после вступления в должность Иэнобу пригласил тестя в Эдо и поселил его в усадьбе, ранее принадлежавшей сёгуну Цунаёси. Это был экстраординарный поступок: аристократов вообще не принято было надолго приглашать в воинскую столицу, тем более селить в резиденции предыдущего сёгуна. Получив от Иэнобу увеличение годового дохода на тысячу коку риса, Великий министр два года прожил в Эдо и регулярно бывал в замке, где неизменно встречал тёплый приём.

По распоряжению Иэнобу из казны были выделены средства на содержание ещё одной, четвёртой по счёту боковой ветви императорского дома (Канъинномия), что было истолковано как жест доброй воли со стороны сёгуната. В ноябре 1710 года на престол взошёл император-младенец Накамикадо (1709–1735); по этому случаю ведущие аристократические семьи получили от бакуфу по сто семьдесят рё золотом. А через месяц произошло и вовсе уникальное событие – аристократ Кога Хиромасу был принят на службу в правительство, получил воинский ранг хатамото и соответствующий годовой доход. Первые два года правления Иэнобу стали самыми тёплыми в отношениях между Эдо и Киото за последние сто лет.

То же самое можно сказать об отношениях с вассальными государствами Рюкю и Кореей. По случаю смены поколений в правящей династии они всегда присылали в Эдо свои посольства, хотя и с большим опозданием. Так было и на этот раз. Посольство Рюкю прибыло в Эдо в ноябре 1710 года и было принято шестым сёгуном. В большом зале, где проходила аудиенция, все места были расписаны и распределены по уровням, в зависимости от ранга присутствующих. Примечательно, что служба церемониймейстера разместила послов Рюкю уровнем выше, чем главу дома Симадзу, вассалами которого они формально считались. Это означало, что хозяева замка видели в них не столько вассалов провинциального клана, сколько представителей зарубежного правителя.

В декабре 1711 года в Эдо прибыло посольство Кореи. Это был уже восьмой визит после подписания мирного договора в 1607 году. По решению бакуфу оба посольства добирались от Киото до Эдо сухопутным маршрутом, хотя он был длиннее и утомительнее, чем морской. Жителям провинций, расположенных вдоль главного тракта Токай, дали возможность своими глазами увидеть иностранные посольства и ещё раз проникнуться величием своего правителя.

Приём обоих посольств в замке Эдо обеспечивал Араи Хакусэки. Сразу после его вступления в должность Араи трижды представлял сёгуну докладные записки с предложением уволить многолетнего начальника Административно-финансового магистрата Огивара Сигэхидэ. Первые два доклада были сёгуном проигнорированы; более того, в декабре 1710 года Огивара, имевший небольшой доход в три тысячи двести коку риса, получил от него прибавку в пятьсот коку. Свой отказ уволить чиновника Иэнобу объяснил тем, что «способному человеку разбогатеть трудно, а среди богатых найти способного ещё труднее». В сентябре 1712 года Араи предпринял на Огивара генеральную атаку, представив Камбэ Акифуса объёмный доклад с разоблачениями махинаций начальника Финансового магистрата, в котором и самого Камбэ предупреждал об ответственности за покровительство недостойному человеку. Глава правительства передал доклад сёгуну, и через два дня пятидесятичетырёхлетний Огивара был уволен, а ещё через год заболел и умер. Араи распорядился провести расследование, по результатам которого впоследствии написал эссе Оритакусиба но ки, указав в нём общую сумму взяток и других незаконных доходов чиновника – двести шестьдесят тысяч рё золотом. По его данным, ближайший помощник главы магистрата Нагаи Ханроку за время службы присвоил себе шестьдесят семь тысяч рё (Мураи, 2007). За грехи отца расплатился сын Огивара, сменивший его на посту главы семьи, – его лишили восьмидесяти процентов дохода и выслали в другую провинцию. Работавшие вместе с Огивара чиновники Финансового магистрата также понесли различные наказания.

Корейское посольство в пути (гравюра)