SIR

— Никто не задает вопросов, когда оно на правой руке, да и какая разница? Мой ошейник на ее шее значит для меня больше, чем кольцо на ее пальце. И точно также для нее. Но свидетельство о браке — этот клочок бумаги, этот юридически обязывающий документ — означает, что никто, кроме нас, не может решить нашу судьбу, друг мой.

Я чувствовал себя так, словно земля ушла из-под ног. Мысли путались. Я указал на переднюю часть машины, на водителя за звуконепроницаемым стеклом.

— Пол что-то подобное говорил мне ранее... Неужели я единственный, кто об этом не подумал?

— Конечно, нет. Твоя вера в Санктус сильна и вполне заслужена. Они порядочные люди и правят Доминионом справедливо и разумно, — сказал Ефрем. — Но лучше спроси Левина или Хантера, чувствуют ли они то же самое. Спроси, не боятся ли они, что их могут забрать у тебя.

И я вдруг со всей ясностью вспомнил, как Магистр Колтон позвонил, потому что ему срочно понадобилось меня увидеть. Тогда мы еще не знали, что он собирается просить взять нового саба, но Левин побледнел, его голос стал тихим, и он спросил, не собирается ли Магистр Колтон отозвать его...

О, Боже.

Мы с Левиным сможем пережить, если они заберут Хантера, как бы это ни было ужасно, но что, если они заберут Левина?..

***

Машина въехала на огромную территорию поместья Дома Спасения, где обитал Санктус, и мое сердце забилось с бешеной скоростью, желудок скрутило в узел, мысли поплыли кругами. Сегодня один стресс следовал за другим.

Когда мы вышли из машины, я постарался придать лицу непроницаемое выражение и стать тем прочным фундаментом, в котором нуждались мои мальчики. В тот момент в голове проносилось столько мыслей, что я даже не знал, с чего начать. Но парни были здесь для веселой ночи, танцев и смеха со своими друзьями-сабами. Я хотел, чтобы Хантер увидел, что он не один, что он может наслаждаться жизнью Санктуса. Очень надеюсь, он хорошо проведет время.

— Встретимся там, — сказал я Ефрему. Он кивнул и проводил Луэллу внутрь, а я повел Хантера и Левина за угол особняка. Совсем стемнело, и никто нас не видел, всем было все равно. Мы вошли через служебные двери в кухню.

— Сюда, — сказал Левин, беря Хантера за руку.

— Подожди, — сказал я, положив руки на плечи Хантера. — Людям будет любопытно узнать кто ты; ты будешь с Левиным, а значит они поймут, что ты здесь со мной. Все будут интересоваться тобой, но каждый человек там понимает серьезность жестких ограничений. Если ты выберешь тихий уголок, люди будут уважать это. Не бойся. Повеселись. И пусть Левин не пьет слишком много содовой. От сахара перевозбуждаются, но откат потом не так сладок, это я уже как врач говорю.

Левин улыбнулся, а Хантер даже ухмыльнулся.

— Да, Сэр.

Потом я приложил палец к подбородку Левина.

— Присматривай за ним. Если он захочет уйти, мы уходим.

— Да, Мастер.

— Хорошие мальчики. А теперь идите развлекайтесь.

Все еще улыбаясь, Левин потащил Хантера через холл, и они исчезли за дверью, которая, как я знал, вела в большую комнату, где обычно проводились вечеринки для саб. Глубоко вздохнув, я собрался с духом и направился через главный вестибюль туда, где Домы сидели и болтали, обсуждая мировую политику и экономику, а также новейшие игрушки и новые методы связывания.

Я остановился прямо в дверях, потому что там, на виду у всех присутствовавших, стоял на коленях Лаззаро.

Голый, за исключением болезненно маленькой клетки для члена, в наручниках и с кляпом во рту. Кроме того, на него был надет широкий ошейник-стойка, означавший, что он не мог смотреть вниз. О нет, он должен был сидеть с поднятым лицом и встречаться взглядом с каждым вошедшим Домом.

Когда Валенте сказал, что Лаззаро будет наказан, он не шутил. Унижение и разжалование — худшее наказание, нежели шлепки и порка.

Я встал перед ним, расставив ноги, заложив руки за спину, и улыбнулся, глядя сверху вниз. Вскоре рядом со мной появился Магистр Колтон.

— Итак, — сказал я, — это тот кусок дерьма, который причинил боль моему мальчику.

— Хм, — сказал Магистр Колтон. — Хорошее место для него, как ты думаешь?

— Да. Любой заслуживает такого наказания, если нарушает жесткий лимит сабмиссива. Еще большее наказание заслуживают те, кто не заботится о жестких пределах. — Я посмотрел вниз на Лаззаро. — И особенно после того, как увидели шрамы на спине саба.

Я наблюдал, как он пытался сглотнуть с кляпом во рту. Был ли страх в его глазах? Я, конечно, очень надеялся на это.

— Если хочешь, могу принести бычий хлыст, — небрежно сказал Магистр Колтон, сунув в рот оливку. — Валенте вчера привез новый.

Я усмехнулся, глядя на Лаззаро.

— Он этого, блядь, не стоит.

Ефрем присоединился к нам.

— Да ладно тебе, Сиг. Давай присядем. Хочешь сигару?

Я был не в настроении, но пошел с ним. Нас приветствовали в кругу других Домов, и мы разговорились. Главным правилом Санктуса было то, что Доминанты не пили спиртного, поэтому на столах стояли содовая с лаймом или тоник. Вскоре разговор перешел на меня.