Сирена морских глубин

Почувствовав дискомфорт, Чунчжа вспомнила, что надо топнуть ногой и плюнуть на асфальт, как всегда делала бабушка, оказываясь на дороге, построенной японцами. Бабушка рассказывала, что в ее детстве на Чеджудо все ходили пешком или ездили на лошадях по грунтовым олле. «Дорога с одного конца острова на другой занимала несколько дней, но это было чудесное путешествие, которое мы совершали по особым случаям. Мы запасались едой и навещали друзей и родственников, живших в деревнях по пути. У каждой олле имелся свой дух-хранитель – особое дерево, камень или ручей, которому мы молились или оставляли рядом с ним небольшие подарки, например цветы или орехи. Когда явились япошки, они разровняли бульдозерами и заасфальтировали большинство древних пешеходных троп, проложенных нашими предками тысячу лет назад. Современные дороги лучше, говорили япошки. Всем будет проще путешествовать. Ха! Хорошие дороги и всякие сооружения, которые они использовали, лишь облегчили этим кровопийцам возможность грабить нас».

К тому времени, когда на шоссе появилась первая повозка, над посветлевшим горизонтом висели лишь Полярная звезда и горбатый месяц. Небо на востоке стало бледно-сиреневым, расчерченным оранжевыми полосами, а гора Халласан напоминала расплывчатый силуэт женщины, наслаждающейся отдыхом. В этот ранний час Чунчжа почти въяве видела, как дышит богиня горы, как вздымается и опускается ее грудь, когда она потягивается, как ее длинные волосы каскадом устремляются к морю.

Девушка замахала руками, чтобы привлечь внимание возницы.

– Вы направляетесь к горному перевалу, господин? – Чунчжа надеялась, что ее поклон, несмотря на сковывавшую движения поклажу, выглядел вполне почтительно.

Возница помотал головой и подстегнул лошадь. Девушка пролепетала что-то вслед удаляющейся повозке. Ни здравствуйте, ни до свидания! С подобной грубостью она еще не сталкивалась. О чужаках на острове ходили разные истории; теперь и она обзавелась своей собственной.

Несколько минут спустя из-за поворота показалась еще одна повозка. Однако облегчение Чунчжи сменилось разочарованием, когда она увидела, что рядом с возницей уже сидит пассажир. Она едва волочила ноги, а короб становился все тяжелее.

Поравнявшись с девушкой, повозка замедлила ход. Пассажир обратился к Чунчже необычайно глубоким, звучным голосом:

– Прошу прощения, юная госпожа, но куда вы идете с таким огромным коробом?

На добром лице молодого монаха играла улыбка. Он был одет в те же широкие полотняные штаны и рыжую рубашку, что носили все мужчины на Чеджудо, только голова у него была гладко выбрита.

Прежде чем заговорить, Чунчжа в знак уважения склонила голову.

– Доброе утро, сыним. Я иду на ферму «Дом в облаках», чтобы доставить морские ушки из деревни Одинокий Утес.

– Какое чудесное совпадение! – просиял монах. – Я направляюсь в ту же сторону.

Он повернулся к вознице, но не успел задать вопрос, как тот оборвал его:

– Не, моя кляча всех троих так далеко не увезет. Да еще с этаким грузом, что у нее за спиной!

Улыбка монаха ничуть не потускнела.

– Понимаю. Тогда один из нас должен сойти с повозки, чтобы помочь этой юной девице с тяжелой ношей.

Возница фыркнул:

– Ну уж не я. Это моя повозка и моя лошадь!

– Тогда сойти придется мне. – Монах взял свой посох, суму и поблагодарил возницу, вручив ему мелкую монету. – Желаю вам счастливого пути, господин.

Он слез с повозки и, улыбаясь, кивком предложил свое место Чунчже.

Девушка была польщена великодушием молодого монаха. Если она сядет в эту повозку, то наверняка доберется до горы вовремя. Задержка будет стоить ей не только поросенка, но и моллюсков, а значит, у нее нет другого выбора, кроме как принять это предложение. И все же невежливо соглашаться слишком быстро.

– Вы чересчур добры, господин. Но я никак не могу занять ваше место. Уверена, что скоро появится другая повозка.

Монах поднял руку, и лицо его расплылось в широкой улыбке:

– В отличие от вас, молодая госпожа, у меня нет тяжелой поклажи, которую нужно доставить до места назначения прежде, чем солнце поднимется слишком высоко. Как вы и сказали, скоро наверняка появится еще одна повозка.

Из приличия Чунчжа продолжала колебаться. Она попыталась поклониться, забыв, что делать это ей мешает короб. Тогда девушка как можно ниже склонила голову.

– Большое вам спасибо, господин. Спасибо!

Монах помог Чунчже забраться в повозку. Как только она устроилась, возница крикнул лошади «пошла!», и та, бодро взмахнув хвостом, тронулась с места. Чунчжа помахала монаху, который в ответ поднял свой посох и улыбнулся.

Когда повозка отъехала, девушка повернулась к вознице:

– Это самый добрый монах из всех, кого я встречала!

– Он не такой чванливый, как остальные. – Мужчина почесал за ухом. – И не говорит загадками. Хотя вообще-то болтал много. Ты ведь не собираешься прожужжать мне все уши, а?

– Нет, господин.

– Хорошо. Мне надо следить за дорогой. В наши дни, когда из-за любого дерева или камня того и гляди кто-нибудь выскочит, надо быть начеку.

Чунчжа вспомнила мамино предостережение.

– На дорогах нынче опасно? – спросила она.