Сиреневый черный. Тетралогия.

И все же приходилось выполнять обещанное и держать себя в руках. В особенности, когда приходилось касаться пересохшим вдруг языком раны над коленом. Когда горячее дыхание ветром вырвалось из его ноздрей и пасти и обожгло разведенные девичьи бедра, когда девушка прикрыла глаза и тихонько застонала. В тот миг Тоги безумно захотелось пройтись языком выше и лизнуть ее там… Ведь пахло от нее просто невероятно: озерной водой, песком, кровью и самкой. Не женщиной, а именно самкой…

Этот природный, дикий запах вскружил Тоги голову. Одновременно с помутнением пришло четкое осознание — от девушки пахло так, как всегда пахло от представительниц прекрасного пола его вида. Вот оно как, значит? А он еще удивлялся странной привязанности! Выходит, некоторые человеческие девы и драконши пахнут одинаково, отсюда и запретное, странное влечение, которое он не мог объяснить сам себе…

Догадка отрезвила, и Тоги отпрянул от разомлевшей Джилл.

«Пойдем к лагерю» — сдержанно предложил он, — «надо чтобы твои раны обработал настоящий лекарь».

— Ладно, — девушка пожала плечами и посмотрела на Тоги разочарованно, удивленно и немного обиженно.

Он подставил ей спину, подсадил, аккуратно помогая головой, молча довез до повозки и, оставив там, направился к своей клетке. Дракон пролежал там до вечера, а потом, глянув, какая поднялась луна над полосой горизонта, вспомнил о задуманном ранее разговоре.

Далеко на западе полыхало зарево, поднималось над скалами желтыми и алыми вспышками, скручиваясь бесшумными смерчами по спирали уходило в темную высоту.

— Сколько же их там? Неужели все сюда идут? Слишком много! — разглядывая нетерпеливый пламенный пляс, поразился Криспэлл.

— Может, и много, а может, и нет, — неопределенно ответил Шагрэй. — Ты на огонь не гляди — это сорки развлекается. Сильный сорки он и в одиночку такой иллюминации наделает, что мало не покажется.

— Нет, не развлекается, — вмешался в беседу Учеников молчавший до этого Фредрик. — Он нас из убежища выгнать хочет. Охотники всегда так делают. Найти убежище в скалах не так-то просто — вот огневик и полыхает на все лады, чтобы мы решили, будто все кругом уже в пламени и побежали из своих келий прочь, будто крысы с тонущего корабля.

— Хех, так может и стоит убежать, пока не поздно? — прищурил глаза осторожный Шагрэй. — Нам с облавой силой не меряться.

— Нельзя, — отрезал Фредрик. — Они того и ждут, чтоб мы на открытое поле вышли. Так мой Учитель говорит, а он уже не одну облаву пережил и живым остался. Будем сидеть в убежище — оно спрятано хорошо, может и не найдут.

— А если найдут? — присоединился к недоверчивому апарцу Криспэлл. — Я бы все же ушел, так оно спокойнее!

— Так иди, — с насмешкой рыкнул на рыжего Фредрик. — Думаешь, они только с запада подошли? Охота есть охота — если обкладывают, то со всех сторон.

Пока парни спорили и размышляли, любуюсь причудливостью огненных узоров, Таша стояла чуть в стороне и в беседу не лезла. Новости о приближающейся облаве тревожили принцессу не меньше других. Глядя на остальных Учеников, она видела разную реакцию на удручающие новости: кто-то паниковал, кто-то не обращал внимания — однозначного вывода сделать не получалось. Фредрик, например, оставался спокоен, как и его Учитель могучий молчаливый некромант Лункас; а вот Шагрэй с Криспэллом явно нервничают и в любой миг готовы покинуть убежище, лишь бы не ждать без действия надвигающуюся расправу.

Оставив собратьев по профессии на западной стене амфитеатра, Таша направилась в свою келью. На каменном полу аскетичного жилища недвижно лежали мумии. Вернее, бывшие мумии — уже как пару дней собакоголовые существа медленно, но верно обрастали мясом, становясь крупнее и массивнее. Процесс протекал без лишней торопливости — мертвым спешить некуда.

Натянув в подсознании прочную нить ментальной связи, Таша почувствовала, как потекли в ее голову отголоски чужих эмоций. Ощущались они как-то очень неоднородно, неестественно: будто дрожали маревом, трепетали и метались по сторонам рваными рывками.

В голову девушки приходили резкие, мощные волны песьего ликования, которые тут же сменялись тяжелым давлением человеческой боли и тоски. Таша морщилась, но терпела — калейдоскоп эмоций рвал мозг изнутри.

Кагира все это время был рядом — сидел, прислонившись спиной к стене, и молчал, наблюдая за Ученицей. Привыкнув за долгое время путешествия к повадкам четырехрукого зомби, Таша понимала, что такое молчание обычно означает одобрение — значит, пока она все делает правильно. Правильно — только зачем? Уже три дня прошло с того момента, как Таша наладила связь со странными мумиями-подделками.

— Учитель, — она наконец решилась задать вопрос. — Скажите, почему мертвая полуэльфийка велела мне найти на черном рынке именно этих мертвецов?

Кагира медленно повернул голову, буравя девушку черными дырами глаз, ответил:

— Некоторые мертвые бывают невероятно чуткими, дитя. Даже взглянув на чужого некроманта, они знают, кого он поднимал раньше, с кем был связан, и какова была эта связь. Ты же помнишь темноморских собак из сада Зиуры?