Сиреневый черный. Тетралогия

– Эй, – снова позвала она, – ты как? Хочешь воды? – не дожидаясь ответа, принцесса пододвинула к решетке свою ржавую миску. – Не родниковая, но пить можно.

Эльф от воды отказался, встал, опираясь на решетку, и прошел несколько шагов, направившись к закрытой двери.

– Меня давно сюда принесли? – голос чистый, переливчатый зазвучал тихо, пожираемый глухой тьмой подземелья.

– Только что, – поразившись первозданной красоте неожиданного звука, пожала плечами Таша.

– Какой сейчас день?

– Несколько месяцев прошло после битвы в Гиеньей Гриве, может больше, – нахмурилась принцесса, – откуда ты? как зовут? – пользуясь правом старожила этого места, она решила расспросить нового соседа обо всем.

– Я Артис из Эголора, – сухо представился эльф, бросив презрительный взгляд на Ташу.

– А я Таша, принцесса лаПлава.

– Принцесса? – Артис посмотрел на девушку внимательно и недоверчиво, – похоже, тебе здорово досталось. Скверное место.

– Да, здесь скверно, в особенности, когда приходят эльфы и пытаются вскрыть череп изнутри, – грустно улыбнулась девушка.

– Высокие? – тут же уточнил Артис. – Эти подлые предатели из Вэлди даже не скрывают своих лиц и отличительных нашивок. Словно насмехаются.

– В этом подземелье им не от кого прятаться, – предположила Таша, – я ведь даже не знаю, как оказалась здесь, и где это место находится.

Новый сосед мрачно кивнул.

Артис, как и любой эльф, привыкший безошибочно ориентироваться на местности, не мог смириться с собственной беспомощностью. Провал в памяти обрывал воспоминания на моменте, когда он встретил девушек и отправился из Ликии в Нарн.

Артис вспомнил первые часы дороги: шуршание колес крытых повозок, в которых ехали девы, неторопливые шаги лошадей, зеленые листья придорожных бересклетов, окрашивающие воздух в расслабляющий изумрудный цвет. Артис жмурился, покачиваясь на облучке рядом с сонным усталым кучером. Знакомый лесной запах нарушил тонкий пряный аромат неизвестного растения. Эльф, словно зверь, потянулся по нему носом, стараясь не упустить чудесный запах и отыскать его источник…

Дальнейших воспоминаний не было. Единственное, что всплывало в памяти – мелькающие ноги черной лошади, топчущие зелено-серый мох. Эльфа везли куда-то, перекинув животом через седло. Сознание в тот момент вернулось к нему всего на несколько секунд, но и этих секунд хватило, чтобы разглядеть незнакомый пугающий лес. От этого леса не пахло листвой и древесиной. Запах витал иной – сырой, плесневелый. Артис помотал головой, отгоняя прочь тревожные воспоминания. Пленница из соседней камеры смотрела на него с пониманием.

Время шло, Артис и Таша томились в заточении. Казалось, катакомбы высасывали жизненные силы из соседа принцессы. Эльф, привыкший жить в зеленых лесных чащах, не мог стерпеть подземного плена. Его прекрасные ланьи глаза потускнели, волосы спутались, а лучезарная кожа приобрела болезненный серый оттенок. Принцесса искренне жалела его. Ей хотелось поговорить и ободрить Артиса, но разговор не клеился, сосед молчал или отвечал не терпящими продолжения короткими фразами.

Большую часть времени девушка проводила в раздумьях. Запретные тайные воспоминания украдкой просачивались сквозь удерживающие поток памяти ментальные замки. Перед глазами стоял замок лаПлава с его замшелыми древними стенами и шумным двором: вот старый Геоф рубит дрова своей неизменной секирой, вот набирает в колодце воду рыжая Брунгильда, а толстая нянька Миранда поторапливает ее, высунувшись из окна. За замком луг, на котором пасет своих овец Тама, и молчаливый Филипп выстругивает фигурку дриады из причудливого корешка.

Время ползло, увязая в подземной тьме. Казалось, что пленники смирились с судьбой окончательно.

Эльф совсем замкнулся в себе, последние дни Таше не удавалось вытянуть из него и пары слов. Правда, иногда Артис пел. Когда его красивый переливчатый голос заполнял тишину, принцесса закрывала глаза и погружалась в чудесный мир, где шумят далекие дубравы, где вода ручьев чиста и холодна, где спокойно и свободно живет благородный народ лесных эльфов… Когда песня заканчивалась, дивный морок спадал, и холодный сумрак катакомб окутывал пленников с новой силой.

Гонцов из Ликии в Северном лагере не ждали. Отряд состоял из семи человек. Пять военных при полном параде и пара герольдов восседали на холеных лоснящихся лошадях, укрытых праздничными попонами с гербами культурной столицы. Пока пришельцы торжественным шагом двигались вдоль разбитых палаток к походному шатру командования, их с интересом разглядывали гоблины.

Сказать по правде, Кадара-Риго несказанно удивился такому визиту. Еще больше его удивило личное приглашение ликийской принцессы, посетить ее город. Трудно сказать, что подвигло принца принять приглашение: собственное любопытство или поразительная настойчивость гонцов. Однако, взяв с собой рыцарей и Ану, командующий Севера, немедленно отправился в культурную столицу.