Сирены

В дверях появился патрульный. Он что-то говорил. Завывания сигнализации все заглушали. Я безуспешно попытался прочесть его слова по губам и раздосадованно отвернулся.

НИКТО НИКОГДА НЕ УЗНАЕТ.

Я заорал. Хотел перекричать сигнализацию. Потом рванулся к зеркалу, чтобы разбить его окончательно, сбросить со стены. Буйствовал, чтобы дать Кэтрин возможность сбежать. Патрульный двинулся ко мне. Я полез на него с кулаками, а он схватил меня за руки. В ушах визжала сигнализация. Я сопротивлялся до тех пор, пока на помощь не подоспела напарница патрульного.

Глядя мне в глаза, она начала что-то говорить. Мне показалось, что я ее знаю, но знакомым было только выражение ее лица.

Вроде бы сочувственное.

Я прекратил сопротивление. Патрульный заломил мне руки за спину. Его напарница невозмутимо подняла дубинку и продолжила что-то говорить, будто объясняя какие-то формальности. Потом ловко и точно ударила меня в лоб. Дубинка глухо стукнула по черепу. Я обмяк. Теплой волной накатило облегчение.

От второго удара потемнело в глазах.

10

Белый шум. Шорохи и глухое шипение полицейской рации.

– Эйдан.

Кто-то выкликал мое имя, но мне совершенно не хотелось признаваться, что это я. Меня куда-то несли. Может, Изабель чувствовала то же самое? Может, когда мы ее обнаружили, она была еще жива и постепенно перенастраивалась на другую частоту?

Гудение помех.

Оно заполняло сознание, а потом наконец превратилось в писк радиоприемника, ищущего волну. Я очнулся в суматошной белизне Королевской лечебницы.

Голова раскалывалась.

У кровати стоял суперинтендант Паррс с посеревшим лицом. Красные, воспаленные глаза уставились в стену. Он скользнул взглядом по мне, заметил, что я очнулся, отдал кому-то какой-то приказ и снова отвел глаза. В углу палаты, обхватив себя за плечи, стоял патрульный, который меня задержал. Из его ноздрей торчала вата – похоже, я разбил ему нос. По выражению лица патрульного было понятно, что он нечеловеческими усилиями сдерживает свое желание меня придушить.

Он буравил меня взглядом.

Потом, исполняя приказ Паррса, отступил от стены, повернулся и, все так же держась за бока, вышел из палаты. Больше он не появлялся.

Вскоре в палату заглянул молодой врач-азиат. Он прошествовал к моей кровати легким шагом человека, который любит свою работу и уверен в завтрашнем дне. Он лучился обаянием и улыбался, сверкая белоснежными, словно нарочно отбеленными зубами.

– Шумно тут у вас, – пожаловался я ему.

Он бесцеремонно посветил мне фонариком в глаза, показал средний палец и спросил, сколько пальцев я вижу.

– Один. Тот самый.

– Все нормально, – бодро констатировал врач, резко повернулся и ушел.

Паррс хмуро посмотрел на меня:

– Ничего рассказать не хочешь, сынок?

Я помотал головой и невольно поморщился от боли.

– Я нашел ее мертвой. Что-нибудь выяснили?

– Завтра утром первым делом – ко мне в кабинет.

Я кивнул. Кивать было больно.

Он с жалостью посмотрел на меня и ушел.

Я лежал, прислушиваясь к странным ритмам больницы, представляя людей, которым принадлежат голоса в коридоре. Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Кэтрин беременна. Это же всесторонний компромат, воплощение моего позора. Потрясенный этой новостью, я не знал, что думать и как действовать. Ей, наверное, очень страшно. А я тоже хорош: услышал о беременности и тут же вытолкал Кэтрин на лестницу! Меня захлестнула очередная волна отвращения к самому себе. Я с трудом повернулся на бок, спустил ноги на пол и начал собираться.

11

В коридоре меня ждали детектив Керник и его напарница-блондинка. Керник мрачно посмотрел на меня и хотел что-то сказать, но передумал. Он покачал головой и повел меня на улицу к машине.

Голова кружилась. Я словно бы помертвел. Растерялся как дурак. В субботу ночью Изабель была жива. В период между моим уходом и пятью часами вечера в воскресенье она с кем-то переспала. Кто-то оставил надпись на зеркале и разбил его. Ее телефон пропал. Она вколола себе дозу «восьмерки». И умерла.

Мы приехали в уродливую промзону и заселились в дешевую гостиницу. Меня ни на миг не оставляли одного.

– Чтобы ты не наделал глупостей, – мягко пояснил Керник.

Свет в номере не выключали. Подавленный случившимся, я всю ночь лежал без сна. Меня мучили усталость, голод и головная боль. Мне чудился гул магистралей. Я сел, потирая ноющую челюсть. Очевидно, я так громко скрипел зубами, что не давал спать Кернику. Он сидел на своей кровати и хмуро глядел на меня. Как только я поднялся, он отвел глаза и спросил:

– Кофе?

За завтраком я прочел утреннюю газету. Понедельник, шестнадцатое ноября. Первая страница таблоида, принесенного Керником, была посвящена Изабель.

СМЕРТЬ СЕМНАДЦАТИЛЕТНЕЙ ИЗАБЕЛЬ РОССИТЕР

Беглянка в притоне известного наркобарона из Северного квартала

Беспорядочные половые связи

Длительное психическое расстройство