Сирены Титана

Он смахнул кулаком слезы с глаз.

Дядёк никогда не мог устоять перед этим договором о правде. Он его смертельно боялся. Что-то в глубине памяти говорило ему, что Боз угрожает ему не впустую, что Боз действительно знает про Дядька такую правду, которая растерзает ему душу.

Дядёк открыл рот и снова закрыл.

- Ты приходишь и приносишь мне великую весть, - сказал Боз. - Боз, говоришь, мы выйдем на свободу! И я себя не помню от радости, бросаю все, как есть, и собираюсь на свободу.

- И я все твержу себе, твержу, как я буду жить на свободе, - продолжал Боз, - а вот когда я хочу себе представить, на что эта свобода похожа, я вижу только толпу народа. Они меня толкают, тащат в одну сторону, потом волокут в другую - и ничем им не угодишь, они только злее становятся, прямо свирепеют, потому что они радости в жизни не видели. И они орут на меня за то, что я им радости не прибавил, и опять все мы толкаемся, рвемся куда-то.

- И тут невесть почему, - сказал Боз, - я вспоминаю про эти чудацкие маленькие существа, которых так легко осчастливить, стоит им только музыку сыграть. Бегу я и вижу, что они тысячами валяются там, мертвые, - и все потому, что Боз про них позабыл, уж больно он обрадовался свободе! А я мог спасти их всех, всех до одного, если бы делал свое дело, оставался на посту.

- И тогда я сказал сам себе, - продолжал Боз. - «Я от людей никогда ничего хорошего не видел, и они от меня - тоже. Нужна мне эта свобода в толпе народу или нет?» И тогда я понял, что я должен сказать тебе, Дядёк, когда вернусь.

И Боз сказал эти слова:

- Я нашел место, где могу творить добро, не причиняя никакого вреда, и сам я вижу, что творю добро, и те, кому я делаю добро, понимают мою доброту и любят меня, Дядёк, любят, как могут. Я нашел себе дом родной.

- А когда я умру здесь, внизу, - сказал Боз, - я хочу перед смертью сказать себе: «Боз - ты озарил счастьем миллионы жизней. Никто никогда не дарил столько радости живым существам. У тебя нет ни одного врага во всей Вселенной».

Боз вообразил, что он сам себе - любящая Мама и любящий Папа, хотя их у него никогда не было.

- Спи, усни, - сказал он сам себе, представляя, что умирает на каменном смертном ложе в глубине пещер. - Ты хороший мальчик, Боз, - сказал он. - Доброй тебе ночи.

Глава десятая Век чудес

О Всевышний, Творец Космоса, Вращатель Галактик, Дух Электромагнитных Волн, Вдыхающий и Выдыхающий неисследимые бесконечности Вакуума, Извергающий Огнь и Каменья, Играющий Тысячелетиями- в силах ли мы сделать для Тебя что-нибудь, что бы Ты Сам не сделал для Себя в октильон раз лучше! Ничего! Можем ли мы сделать или сказать хоть что- то для Тебя интересное! Ничего! О Человечество, возрадуйся безразличию своего Творца, ибо оно, наконец, дарует нам свободу, правдивость, человеческое достоинство. Больше никогда дурак вроде Малаки Константа не сможет сказать про свое нелепое, сказочное везенье: «Кто-то там, наверху, хорошо ко мне относится». И ни один тиран больше не скажет: «Делайте то или это, потому что так хочет Бог, а если не делаете, то восстаете против Самого Бога». О Всевышний, Безразличие Твое - меч огненный, ибо мы обнажили его и со всей мощью разили и поражали им, и ныне вся лживая болтовня, которая порабощала нас или загоняла в сумасшедшие дома, лежит во прахе!

Преподобный С. Хорнер Редуайн

Был вторник, день клонился к закату. В Северном полушарии Земли стояла весна.

Земля изобиловала зеленью и водами. Воздух Земли был сладок, и дыханье утучняло, как сливки.

Дожди, сходившие на Землю, были чисты, и эту чистоту можно было попробовать на вкус. У чистоты был освежающе-терпкий привкус.

На Земле было тепло.

Поверхность Земли шевелилась и вздымалась, не зная покоя от плодящейся жизни. Плодороднее всего Земля была в местах, где было больше трупов.