Сирийский скальпель

Обойдя на безопасном расстоянии небольшое селение, группа приступила к затяжному подъему по длинному склону. В начале подъема склон был пологий – шли довольно быстро. Затем крутизна увеличилась, и через час подъема спецназовцам пришлось карабкаться вверх на «четырех точках».

– Господи, Толик, когда же ты получишь приказ грохнуть бандитов, живущих на нормальной равнинной местности? – хрипло ворчал Жерин.

– Кури поменьше, студент, – усмехался в ответ майор.

На вершине горного хребта он объявил часовой привал. В общей сложности от площадки по пересеченной местности преодолели около двадцати километров. На равнине подобную дистанцию прошли бы и не заметили, в горах же пришлось туго.

Пора было нормально отдохнуть и пообедать. Впереди группу ожидало очередное испытание в виде ленточки довольно оживленного асфальтового шоссе, соединявшего Косово с Албанией.

– Привал, парни! Час отдыхаем, – объявил Соколов и с удовольствием освободился от тяжелого ранца.

Пожевав припасы из сухих пайков и запив их крепким кофе, спецназовцы лежали, отдыхая и греясь на солнце. Кто-то курил, кто-то просто расслаблялся с закрытыми глазами.

– Надоело все! Хочу на море. И так, чтобы можно было напиться в зюзю, а на следующий день рано не вставать, – блаженно прошептал Жерин.

– И чтобы поблизости не стреляли и девочки в бикини попами крутили, да? – подколол его Якушев.

– Само собой! И холодное пиво в придачу.

– Не понимаешь ты, Андрюха, кайфа от жизни.

– Это почему же? – приподнялся тот, выказывая готовность к словесной схватке.

– Видишь ли, брат… Ты помнишь нашу предкрайнюю операцию?

– Еще бы ее не помнить. Это была самая сложная работа за последние пару лет!

– Так вот, вернулся я тогда, захожу вечером во двор своей многоэтажки. Тепло, тихо, ребятня на площадке щебечет. А на лавочке сидят современные старушки. Новая, так сказать, поросль.

– Generation next?

– Во-во – оно самое.

– И что?

– Ну, сидят, болтают о разном. О невестках и снохах, о ценах и квартплате. «А ты че, милмоя, думала!..» И все такое. Я остановился на минутку, пристроил на соседней лавочке шмотки, закурил. Внимаю…

– Ты слушал, о чем говорят бабки? – улыбаясь, переспросил капитан. – Стареешь, Леха!

– Да, представь – курил и слушал, о чем говорят эти бабки. И вдруг сам того не желая, на полную глубину окунулся в некую вещественность и настоящую правду этой жизни.

– То есть ты хочешь сказать…

– Да, Андрюха, все, что мы делаем вдали от родины, – есть нечто отвлеченное, искусственное и кем-то придуманное. А настоящая жизнь там – в тысячах километрах отсюда. Где сидят на скамеечках вечно недовольные старушки, где визжит ребятня на детских площадках, где веет сквозняком на станциях метро и вечно куда-то спешит молодежь. Именно для сохранности того бытия мы и бегаем по горам, стреляем, ловим пули и осколки, теряем здоровье…

Жерин вновь улегся на спину и, уставившись в голубую высь, задумался…

А спустя минуту признался:

– Со мной разок тоже случилось такое прозрение, когда я внезапно поверил, что игра вдруг превратилась в нечто настоящее. Играли мы в детстве во дворе в войнушку…

– Это когда у каждого игрушечное оружие и нужно захватить вражеский штаб?

– Примерно так. Бегаем, кричим, атакуем… И вдруг один мальчишка – мой сосед по лестничной клетке – приносит из дома настоящие патроны от охотничьего ружья. Тяжелые, из плотного красного картона, с целыми капсюлями. Вот тогда мне впервые стало страшно, и я подумал: «Все, игра закончилась. Теперь мы будем убивать друг друга по-настоящему».

– Немного из другой оперы, но тоже достойный вывод, – по-доброму посмеиваясь, сказал прапорщик.

Группа расположилась в кустах – метрах в трехстах от трассы – и наблюдала за интенсивным движением.

Увы, ведущая к пограничному переходу дорога оказалась довольно оживленной. Асфальтовое покрытие оставляло желать лучшего, тем не менее по ней постоянно сновали автомобили: грузовики, пикапы, легковушки и даже мотоциклы. Как старые, потрепанные, так и блестевшие новеньким лаковым покрытием.

Наблюдая эту картину, Соколов поскреб щетину на подбородке и с досадой произнес:

– Подойти бы сюда затемно, а переходить сейчас – подвергать риску всю группу.

– Никогда бы не подумал, что в такой глуши есть трасса с движением, как на Тверской, – проворчал сидевший рядом Костин.

– Других вариантов пересечения нет? – поглядев на часы, спросил у Докича майор.

Тот не понял вопроса.

– Ну, может, тоннель какой-то имеется или путепровод, под которым мы могли бы незаметно проскочить?

– Нет, – качнул головой проводник. – В Косове обычных мостов – две с половиной штуки. Какие уж тут тоннели…

Рисковать и вправду не хотелось. Был один проверенный временем способ: днем как следует отдохнуть и отоспаться, а в темное время суток пересечь опасную дорогу и всю последующую ночь посвятить марш-броску, наверстав тем самым упущенное.

И все же терять несколько драгоценных часов до захода солнца было жутко обидно. Вдруг именно этого времени не хватит, чтобы освободить живыми наших ребят?