Сирота

Отец Афанасий сидел в лодке и кутался в свою свитку, стараясь как можно выше задрать воротник. Свитка та была обычным полукафтаном из сукна. И шилась по обычаям тех лет довольно просто. Брали отрез ткани. Изгибали его в плечах и разрезали спереди вдоль. По бокам вшивали клинья, дающие расширение одежды книзу[31]. И рукава, тоже очень простые, с ластовицами в подмышках. Иногда делался стоячий воротник, иногда нет. В данном случае он имелся.

Носили такого роду одежду в XVI веке все сословия. Сохранялась же она по всей Восточной Европе аж до XX века. Учитывая тот факт, что появилась свитка веке в XIII веке, то ее можно смело почитать самым универсальным и популярным на Руси видом одежды.

Другой вопрос, что ее иной раз по-другому называли. И с конца XV века нередко именовали полукафтаном в землях Московской державы. Это название оказалось более модным и довольно быстро вытеснило старое из употребления в состоятельных кругах. Поэтому ко временам Гоголя свитками называли полукафтаны либо на окраинах Российского государства, либо на селе.

Афанасий мог себе позволить и дорогое, крашенное сукно на свитку, но ограничился обычным из черной шерсти[32]. Он был достаточно умен для того, чтобы не «дразнить гусей» по пустякам. И не демонстрировать жителям Тулы и ее окраин свои материальные возможности. Поэтому одежду свою шил из добротной, но недорогой ткани. Однако держал ее всегда опрятной и исправной, не допуская рванины или излишней потертости. То есть, вид держал иным способом. Так ему проще было и с крестьянами беседы вести, и с посадскими, и с прочими. А у состоятельных людей испрашивать более внушительные пожертвования на нужды храма. Дескать, вон, даже одеться толком не получалось…

Зябкий осенний ветерок холодил уже не молодое тело священника. Поэтому он то и дело кутался в свою свитку, стараясь укрыться получше. Ветерок же то с одной, то с другой стороны «пробирался», задувая то за воротник, то под полу, то за пазуху, когда она невольно распахивалась от суеты Афанасия.

Так всю дорогу и ерзал, пока пара служек гребли. Кондрат с парой других поместных дворян был облачен в кольчугу и был начеку. Полсотни рублей, которые они везли – крупная сумма. И желающих ее присвоить хватало. Однако главной ценностью была не она, а краска, которую, как отец Афанасий думал, Андрейка ему точно продаст. А там ценник совсем другой – триста рублей и больше. Деньжищи! Тут много кто мог поучаствовать в судьбе священника и его груза. Даже с виду и благопристойный или даже свой. Поэтому никто кроме самого Афанасия не знал точно, зачем они едут. Официально – проведать Андрейку, который помог Туле, внеся полсотни рублей на борьбу с голодом.

О чем священник отдельно упомянул в проповеди. И не раз. Чтобы ни купец, ни воевода не зазнавались и деньги не заиграли. Эти же трое поместных – просто сопровождают Афанасия по неспокойным землям. Татары ведь уши уже давно и тати вернулись. А на такую процессию они вряд ли сунутся. Трое поместных дворян в кольчугах выглядели очень неприятно и отпугивающие. Тем более, что никакого явного товара они не везли. Во всяком случае, на виду его не было.

– Чу! – поднял руку Кондрат. – Что это за шум?

Все насторожились.

И действительно – из-за перелеска доносился какой-то стук напоминающий битву. А ведь они уже достигли поместья Андрейки. Вон и пепелище старой хаты его бати покоилось.

– Неужто беда? – ахнул Афанасий.

– Ну-ка поднажми! – прикрикнул Кондрат на служек церковных. Но те и без его указаний стали сильно бодрее работать веслами. Раз-два. Раз-два.

Минута. Полторы.

И вот они вышли к удобной отмели, где ранее и приставали. Лодка уткнулась носом в берег и все три поместных дворянина выскочили на сушу. Сделали несколько шагов вперед. И замерли, медленно осознавая происходящее. Да и Афанасий, который зачем-то за ними на берег вылез, тоже «завис». Потому что на полянке, недалеко от землянки, Андрейка тренировался со своими холопами. Это, правда, они сообразили совсем не сразу. Однако с первого взгляда им показалось что в этом сражении что-то не так.

Андрейка держал в руках деревянную саблю, а его оппоненты – палки примерно в четыре аршина[33] каждая, имитирующие, очевидно копья. И атаковали отрока, норовя зайти сразу с двух сторон.

Хват «копья» у них был двуручный, самый, что ни на есть обычный. Левой рукой они держались за середину древка, а правой – за самый его конец. А вот орудовали они ими больше импровизируя, что выдавало в них скорее дилетантов, чем мастеров. Понятное дело, что они делали выпады. Но и использовали не только их. Иногда и как дубиной «копьем» махали, норовя сбить Андрейку с ног. И тут же снова переходя к вроде бы обычным приемам, но явно непривычным и плохо поставленным.

Вот Устинка сделал простой выпад, шагнув вперед и нанеся акцентированный удар с подачей рук и корпуса вперед. Но увлекся, из-за чего слишком сильно наклонился. Что не позволило ему быстро вернуться в стойку и повторить удар.