Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ)

Я вздохнула. За весь вечер Родерик ни взглядом, ни жестом не напомнил мне о синяках, так что я сама забыла о них. И хоть в голосе Оливии было искреннее беспокойство, вспоминать о том, как я выгляжу, оказалось неприятно. Я отвернулась, распахнув двери шкафа, чтобы скрыться от ее любопытного взгляда.

— Мы все выяснили, он извинился, так что уже неважно.

— «Он»? — нахмурилась Оливия. — Мужчина ударил барышню?

— Я не барышня, я боевик, и я первая ему врезала, — буркнула я, стаскивая мундир.

— Надеюсь, было за что.

— Было.

Вчера у Оливии хватило деликатности не спрашивать, откуда у меня повязка на плечах, но разбитая физиономия, похоже, была выше ее понимания. Однако если она сейчас начнет читать мне морали, возможно, и у меня не хватит деликатности не нагрубить в ответ. Но вместо того, чтобы замять тему, я спросила:

— У тебя есть зеркало?

Своего у меня не было. В приюте хватало одного, большого, на стене. Притираниями и румянами я не пользовалась, прыщи — неизбежный бич юности — почти меня не коснулись, так что вроде и незачем. Вот разве что сейчас…

Оливия вытащила из шкафа сундучок и протянула мне зеркальце. Да… И с этой «красавицей» Родерик танцевал и целовался? Я бы на его месте сбежала с воплями.

— Ты была у целителей? — спросила Оливия.

— Да, все в порядке. Теперь в порядке. — Я снова посмотрела в зеркальце. — Одного не могу понять: обычно битая морда… — Оливия едва заметно скривилась, и я поправилась: — Разбитое лицо… К слову, если я говорю как-то не так, поправляй, я не обижусь. …Распухает, но опухоль мне убрали. Почему бы заодно не убрать и синяк?

— Я, конечно, еще далеко не целитель, но могу предположить, что проще убрать лишнюю воду, чем элементы крови. Если уж пигмент пропитал ткани, можно разве что ускорить рассасывание.

В самом деле, синяки сейчас выглядели двух-трехдневными, не багровыми, а сине-фиолетовыми.

— Жаль. Как было бы здорово, чтобы они просто исчезли, — вздохнула я.

— Погоди-ка, есть у меня идея. — Оливия снова заглянула в сундучок и вытащила оттуда две баночки, очень похожие на те, что дал мне Родерик. Открыла одну — резко завоняло тиной. — Давай попробуем?

— Что это? — поинтересовалась я, с опаской разглядывая бурую мазь. Легкий отсвет магии не успокаивал, а наоборот, настораживал еще сильнее.

Оливия внезапно смутилась.

— Вообще-то это от прыщей.

— От прыщей? — Я уставилась на ее безупречную, как фарфор, кожу.

— Вот это арника. — Она указала на вторую баночку. — Она быстро заживляет прыщи, но от глубоких остаются следы, сама знаешь. Поэтому после нее я мажу бадягой. Она раздражает кожу, отшелушивает верхний слой, и следы от воспалений проходят. Наутро снова арнику, чтобы убрать красноту. Конечно, магия намного ускоряет процесс.

— Ты думаешь, синяк отшелушится? — не поняла я.

— Нет-нет, настолько глубоко притирания не действуют. Из-за раздражения кожи после бадяги ускоряется кровоток, и это поможет синяку рассосаться быстрее. А наутро — арникой, чтобы убрать покраснение. Это если совсем по-простому. Могу объяснить подробней, как мне рассказывал наш целитель.

— Не надо. — Я покачала головой. — Общий смысл примерно ясен, а вот подробностей могу и не понять.

Оливия кивнула.

— Только это больно.

— Думаю, не больнее, чем удар в челюсть, — хмыкнула я. — Валяй, если не жалко. В смысле притираний не жалко.

Она улыбнулась.

— Не жалко. Если хочешь, я закажу у нашего целителя для тебя. Судя по всему, пригодится.

— Я подумаю, спасибо, — ушла я от ответа. Незачем лишний раз говорить, что притирания от целителя, который пользует графскую семью, мне, скорее всего, не по карману.

Оливия вытащила из того же сундучка плоскую широкую палочку, осторожно нанесла мне на лицо бурую мазь.

— Ничего не чувствую. — Я потянулась потрогать, но Оливия перехватила мою руку.

— Погоди, когда будешь смывать, почувствуешь. Держи четверть часа.

Четверть часа так четверть часа. Я покосилась на рубаху, сброшенную после утренней пары. Пожалуй, надо все же сходить к портнихе и разориться еще хотя бы на одну. Прямо сейчас мне хотелось только спать, а не возиться со стиркой.

Нет, мало ли, что принесет завтрашний день. Лучше выстирать сегодня — и пропитанную потом после «физухи», и ту, что я скинула сейчас. В принципе, ее еще можно было бы надеть завтра на нулевую пару, чтобы добить окончательно, — но, опять же, кто знает, во что меня угораздит встрять и не останусь ли я завтра вообще без рубах.

Дейзи говорила, что рядом с прачечной есть сушильня, где магия постоянно гоняет теплый воздух, пропуская его через смесь угольного порошка и особым образом обработанной глины, чтобы удалить лишнюю влагу. К утру все будет сухим и свежим.

Четверти часа, за который должна была подействовать мазь, как раз хватило, чтобы вышить метки на подолах. Оливия была права: смывать бурую гадость оказалось больно. Словно я бухнулась лицом на ежа. Вытирать — еще больнее. Что ж, по крайней мере жжение прогнало сон, и со стиркой я управилась довольно быстро. Когда я вернулась, соседка снова стояла за конторкой, что-то выписывая из учебника.