Сиротка. Книга 1

– Ты и вправду этого хочешь? Видеть, как она умирает? Одумайся, Лора! Мы дали ей шанс выжить! Это наш родительский долг. Мы не можем заставлять ее голодать и страдать от холода! Я тоже по ней скучаю. Если бы ты только знала, как я по ней скучаю… Но моя совесть чиста. Давай я тебя перенесу.

И он осторожно взял ее на руки. Женщина со стоном обхватила его плечи. Жослин устроил ее на санях, укутав в многочисленные одеяла и меха.

– Я пережила и сегодняшнюю ночь, – вздохнула женщина. – Может, нашей девочке тоже лучше? Скажи, Жослин, ты ведь не забыл вложить записку ей в чепчик? Я хочу, чтобы сестры звали ее настоящим именем. Мари-Эрмин – это так красиво…

Он ответил натянутой улыбкой и поправил на каштановых волосах жены бобровый капор.

– Может, придет день, дорогая, когда мы сможем попросить у нее прощения. Сказать нашей любимой девочке, что у нас не было выбора…

Большие голубые глаза Лоры наполнились слезами, и она опустила голову. Жослин встал на полозья позади саней и приказал вожаку упряжки:

– Вперед, Бали! Вперед на север!

Небо из сиреневого стало розовым. Над вершинами елей появилось солнце, и покрытый слоем льда снег заискрился золотом.

Собаки бежали вперед, прогибая спины от усилия, хотя сани не были тяжелыми. Мужчина всматривался вдаль, в пустынные ледяные горизонты Севера. Он рассчитывал объехать озеро Сен-Жан и подняться по течению реки Перибонки к отрогам гор Отиш. Кто осмелится пойти за ним следом, когда зима раскинула над Квебеком свои смертоносные крылья? Здравомыслящий человек так рисковать наверняка не станет.

В это же время в стенах монастырской школы поселка Валь-Жальбер проснулась Мари-Эрмин. За ночь она хорошо отдохнула, и температура спала. Сестра Аполлония отметила про себя, что пятна стали менее красными.

И молитвы ее были исполнены пламенной и искренней благодарности.

Глава 2 Карантин

Целлюлозная фабрика поселка Валь-Жальбер, 15 января 1916 года, десять часов вечера

Зима все крепче сжимала в своих объятиях заснеженные земли вокруг озера Сен-Жан. После перерыва в несколько дней снова начался снегопад. Поднялся ветер, предвещая новую метель.

Огни фабрики Валь-Жальбер были видны издалека. Только что заступивший на смену Жозеф Маруа обеспокоенно огляделся по сторонам. Толстый слой снега укрыл крыши вагонов и огромную гору древесных отходов, которые предстояло обработать.

«Если они смерзнутся, без кирки и заступа не обойдешься!» – подумал он.

Поглубже натянув шапку на уши, он вошел в цех, в котором находились прессы. Сосед, Амеде Дюпре, дружески махнул рукой в знак приветствия.

– Жозеф, опаздываешь! Снова Бетти не хотела тебя отпускать?

Рабочие ночной смены любили беззлобно подшучивать друг над другом.

– Ну что, Жо, этой зимой ты снова не пойдешь в лес? – громко спросил Марсель Тибо, щуплый на вид сорокалетний мужчина, который как раз смазывал механизм гидравлического пресса. – Боишься оставить свою милашку Бетти одну? А ведь в жизни лесоруба есть свои преимущества. На делянке не надо каждый день мыться, терпеть придирки супруги…

– Скажешь тоже! – отозвался Амеде. – Жозефа теперь дальше улицы Сен-Жорж не вытянешь! Он даже приказал своей женушке закрывать дверь на ключ! Боится, как бы его благоверная не подхватила оспу. Я врать не стану, мы же соседи. Я все вижу!

Четырнадцатилетний подросток по имени Эрменежильд принялся насвистывать себе под нос припев песенки «Auprиs de ma blonde»[5]. Мать назвала его в честь дяди, Эрменежильда Марена, четырнадцать лет назад руководившего строительством фабрики.

Юноша был самым молодым работником компании. Он умел читать и писать – в противном случае его не взяли бы на работу, как того требовал закон.

– Прекрати бубнеть, Нэнэ! – крикнул ему Жозеф. – Представь себе, я предпочел бы спать рядом с женой, а не ишачить до рассвета! Да еще на улице назревает настоящая буря, попомните мои слова!

Не по годам высокий, остроумный и веселый, с веснушчатым лицом, Эрменежильд, а в обиходе Нэнэ, часто развлекал приятелей своими песенками и шутками. На фабрике все его любили.

– Если уж вспомнили об оспе, то с рябым лицом ты был бы тот еще красавчик, – завел свою песню Жозеф. – Хотя ты и так рябой.

Подросток сплюнул на пол и склонился над прессом. Из-за шума водопада мужчинам приходилось кричать.

– Кюре сказал, что это не оспа, а корь, – крикнул Марсель. – И доктор из Роберваля подтвердил его слова. Так что можешь выпустить свою Бетти подышать, Жо.

– Вы все мне завидуете, – последовал ответ. – А могли бы последовать моему примеру. У нас отец Бордеро танцевальные вечера запретил. Так я ходил танцевать в Шамбор и там встретил свою крошку Элизабет. В то время я жил в общежитии, но ведь у нас каждый, кто женится, вскоре получает дом…

Приятели обменялись многозначительными взглядами – опять он за свое… Жозеф Маруа повторял эту историю раз, наверное, в сотый.

– И все равно тебе зимой надо быть на лесосеке, – не сдавал своих позиций Амеде. – Против такого здоровяка, как ты, какая елка устоит?