Сиротка. Нежная душа

— Сегодня я единственный человек, кто знает, что вы не умерли, — сказала она.

Эти слова повергли Жослина в глубочайшее удивление. Он так и остался стоять с раскрытым ртом.

— Мне нужно поговорить с вашим мужем, мадам.

— Я вдова. Анри, тот умер по-настоящему, — тихо добавила женщина. — Пять лет назад. Он был на льду, когда река вскрылась и унесла его. Нам с сыном пришлось долго идти, пока мы нашли в низовьях реки его тело. Я сама похоронила мужа на берегу Перибонки.

Жослин стойко выдержал удар. Однако ноги у него подкосились. Неподалеку в землю был врыт грубо сколоченный стол, рядом с которым стояла сосновая чурка, служившая табуретом. Он сел, все еще не в силах поверить своим ушам.

— Примите мои соболезнования, мадам, — сказал он. — Я не знал.

— Хотите кофе? — предложила Тала.

— Спасибо, не откажусь.

Жослин вдруг испытал необъяснимый страх, ужасное смущение. Одно дело — приехать, чтобы поговорить с Анри Дельбо, как мужчина с мужчиной, и совсем другое — столкнуться с его женой. К этому он оказался совершенно не готов. Однако складывалось впечатление, что эта индианка знает ответы на все вопросы. И это только усиливало его волнение.

Тала скрылась в доме и вернулась не сразу. На этот раз на ней было черное платье с широкой длинной юбкой. В руках индианка держала поднос. Она села напротив гостя.

— Я подумала, что вы, наверное, проголодались, — любезно сказала женщина. — Для моего народа гостеприимство — не пустое слово.

Он едва удостоил взглядом золотистые лепешки и горшочек с медом. Железная кружка дымилась рядом с графином с водой.

— Я не отниму у вас много времени, — сиплым от волнения голосом сказал Жослин. — Мне надо понять, что там произошло!

И он кивком указал на север. Тала кивнула в знак понимания. По губам ее скользнула тень лукавой улыбки.

— Теперь мы родственники, — сказала она. — Наши дети поженились. В прошлом году Тошан и Эрмин жили здесь. Ваша дочь — добрая и любящая девушка. Красивая певчая птичка! А ваш внук, Мукки, приходится внуком и мне.

Жослин бросил на нее смущенный взгляд. Он был вынужден признать очевидное: между ним и этой индианкой существовала родственная связь, пусть это и не вызывало у него восторга. Не испытывая по отношению к индейцам монтанье ни неприязни, ни презрения, в этих обстоятельствах он все же почувствовал себя так же, как и большинство жителей страны, окажись они на его месте. Даже крещеных индейцев обыватели считали дикарями — за их нравы и манеру одеваться.

— Это правда, — бесцветным голосом ответил он.

— Значит, вы уже знаете, что они женаты, — вздохнула Тала. — Я думала, что может быть и по-другому. Откуда вы узнали?

— Случайно.

Он не доверял ей и решил говорить как можно меньше. И без конца потирал ладони, сжимая и разжимая пальцы. Хозяйка дома заметила, что он волнуется.

— Я могу предложить вам и виски. Вы словно сидите на горячих углях!

— Да, виски — это было бы неплохо, — вздохнул Жослин. — Я рассчитывал поговорить с Анри Дельбо, но он унес все свои секреты в могилу.

— У Анри не было секретов, — отозвалась Тала. — Секреты, похороненные в этой земле, — они все здесь, в моем сердце.

Тала прикоснулась к своей груди. Жослин, у которого пересохло во рту, кивнул. Она встала и пошла за бутылкой с алкогольным напитком. Ее кошачья грация привела его в замешательство. Он спросил себя, сколько ей может быть лет. Эта женщина излучала глубочайшую безмятежность, словно и не жила одна в чаще леса все это время.

— Полагаю, вы уже виделись со своей женой, Лорой, — сказала она и налила ему виски в стакан, который он осушил одним глотком.

— Нет, — отрезал Жослин. — Я, как вор, бродил вокруг ее дома в Валь-Жальбере. Она снова собирается замуж, и я решил ее не расстраивать. В прошлом она и так из-за меня натерпелась. И пришел я только затем, чтобы узнать, кто лежит в той могиле, в шести милях отсюда. Ведь возле креста, который поставил ваш муж, я оплакивал свою Лору. Я никак не могу найти ответ на этот вопрос. Я думал, что моя супруга умерла и это ее могила. Понимаете? И вот в марте этого года из уст болтливой старушки, жительницы Роберваля, я узнаю, что это не так. Лора считает, что там похоронен я, и моя дочь тоже. Мари-Эрмин приносила цветы на эту могилу, правда? Это я тоже знаю.

— Мне очень жаль, но это все из-за меня, — сказала Тала, сохраняя безмятежное выражение лица. — Я скрыла истину, хотя ненавижу ложь. И если я расскажу вам все, Жослин, я отдам себя в вашу власть. Вы сможете донести на меня полиции, которая относится к моим соплеменникам намного строже, чем к белым.

— Что за глупости вы говорите! — сердито сказал он.

— Это не глупости, это история о крови и слезах. Даже Тошан ее не знает. Анри и не подозревал, что все это когда-то случилось у него под носом.

— «Тошан, Тошан» — повторяете вы! Мне вспоминается, что в те далекие времена вашего мальчика звали Клеман.