Сиротка. Слезы счастья

– Я с вами согласна, но, если хотите, могу развести небольшой огонь в камине. При такой погоде тепло из камина будет приятным. Констан и Адель, когда вернутся из школы, могли бы пополдничать, сидя у камина.

– Киона уже отправилась за ними?

– Да, конечно. Она все время побаивается, что застанет Адель всю в слезах, потому что какая-нибудь из ее одноклассниц поиздевается над ее хромотой. Однако с самого начала учебного года ни одного такого случая еще не было. Я думаю, Адель страдает из-за того, что ее папа уехал, однако она старается быть мужественной и не показывать этого. А Томас вообще уже к этому привык.

– Черт побери, а вот Констан все никак не привыкнет к тому, что ему теперь надо ходить в школу. Ему не нравится учиться. Эрмин следовало бы настоять на своей изначальной идее и не отправлять его в этом году в школу.

– Знаете, месье, я уверена, что после Рождества вашего внука увезут в Большой рай. Он уже намеревается заявить своей маме, что в школе ему не нравится.

В комнату, держа Томаса за руку, вошла Акали. В шотландской юбке и красном свитере она выглядела великолепно. На безымянный палец ее левой руки было надето скромное колечко с аквамарином – знак того, что она помолвлена с Антельмом. Молодой почтальон подарил его неделю назад – в среду, 20 сентября. Эта дата была выгравирована на внутренней стороне кольца. Лора и Киона, как и было договорено заранее, в один погожий солнечный день съездили с Акали в Шикутими.

Красивая фламандка, элегантно одевшись, смогла вдоволь погулять по магазинам. Она купила себе шляпку в магазине «Ганьон-э-фрер», одном из самых больших в Шикутими, и тонкое белье в «Дюфур-э-Дюфур», расположенном на улице Расина[40]. Затем они все – Мадлен, Киона, Лора, Антельм и Акали – пошли в «Кафе-де-Пари». Жених Акали произвел на всю компанию очень приятное впечатление: тщательно причесанные каштановые волосы, серый костюм в полоску, белая рубашка и галстук. Он проявлял уважение к Лоре и еще большее уважение к Мадлен, своей будущей теще, однако вел себя довольно сдержанно по отношению к Кионе, которая, кстати, на обратном пути еще раз заявила в поезде Акали, что этот молодой человек – ее, Акали, судьба.

– Если вдуматься, то получается, что, не отправься ты в монастырь конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей, то никогда бы не встретила на своем жизненном пути Антельма, – сказала Киона. – Ты ведь вполне могла бы остаться в школе домоводства в Робервале в качестве преподавателя. Потребовалось стать послушницей в монастыре, чтобы тебе встретился твой будущий жених. Это еще одно подтверждение того, что у каждого своя судьба.

– А почему «еще одно»? – удивилась Лора, которая уже впадала в дрему, убаюканная покачиваниями вагона.

– Да потому, что я верю в судьбу, – поспешно ответила Киона. – Возьмем, к примеру, Мин и Тошана. Если бы он не заглянул в Валь-Жальбер как-то раз зимним вечером и не пошел на каток, расположенный за универсальным магазином, и если бы послушница из монастырской школы не попросила Эрмин сходить к Мелани Дунэ, они бы не встретились…

И вот теперь Акали, усадив Томаса на ковер возле коробки с его игрушками, вспоминала этот разговор. Ее юное сердце трепетало от радости. Бог заставил ее отправиться в монастырь, чтобы указать ей там на ее будущего возлюбленного.

– Месье Жослин, – сказала она, – я пойду проветрю вашу комнату и вытру в ней пыль. Сегодня утром я не решилась вас беспокоить. Вам нужна какая-нибудь теплая одежда? Я могла бы вам ее принести.

– Нет, спасибо, Акали. Отдохни немного с нами. Ты так часто наводишь порядок, что наш дом стал ухоженным, как никогда раньше.

– Если ты ищешь, чем заняться, Акали, то я вообще-то собиралась развести огонь в камине, – сказала Мадлен.

– Я сделаю это прямо сейчас, мама! Но затем я все равно вытру пыль в комнате месье Жослина.

– Акали, мне режут ухо эти твои «месье Жослин»! – проворчал Жослин. – Малышка, я буду весьма доволен, если ты станешь называть меня «папа Жосс». Это звучит приятно и будет меня радовать.

Мадлен, сильно растрогавшись, опустила голову. Она при этом также улыбнулась, потому что в отсутствие своей супруги Жослин Шарден разговаривал в гораздо более раскованной манере – той самой квебекской манере, к которой Лора относилась с презрением.

– Но, месье, называть вас так имела право только Шарлотта, – возразила Акали, которую смутило столь благосклонное отношение к ней.

– Да, это верно, черт побери, и было бы неправильно, если бы меня уже никто больше так не называл.

– Хорошо… папа Жосс!

* * *