Сиротская Ойкумена

При этих словах Постников догадался: теперь он видит не своим живым, природным зрением, а вживленными камерами смартфона. Кстати, зрение в последние дни стало заметно острее, фокусировка получалась быстрее, чем прежде.

– Почему вы сразу не сказали, что слепой? Вам глаза выжгло? – сурово поинтересовалась у Постникова военная. – И вы тоже хороши, товарищ капитан! У меня на руках приказ насчет него, высказывайтесь точнее!

– Анатомического зрения у него нет, но он все видит! – гнул свое военврач. – И в общих чертах пациент вполне ходячий. Хм… Его даже не убить пытались, а выпустить кровь – внутреннее кровоизлияние. Варварство, уголовщина, хм… Это редкое везение, что он до госпиталя не умер. Ранения и травмы обработаны, режим и диету надо строго соблюдать, физические нагрузки исключить. Зрение необходимо проверить у хорошего офтальмолога во что бы то ни стало – тон теперь ослепнуть может внезапно, в любой миг!

– Как раз без нагрузок не обещаю, – отрезала дама. – В общих чертах вопрос таков. Поручено организовать доставку этого гражданина на Приморский аэродром, если это осуществимо по обстановке и состоянию его здоровья. Внимание, вопрос. Способен ли он перенести переброску. Напоминаю: морской путь, равно как и сухопутный, а также воздушный теперь закрыты, как вам самим известно. Высказывайтесь!

После ее слов, что называется, повисла неловкая тишина. Чрез несколько томительных секунд снова подхватил слово Барсегян:

– Я бы не стал рисковать. Состояние пациента далеко от нормального. Здесь нужна хорошая экспертиза, со всеми анализами, неторопливая, вдумчивая! Навскидку, как у нас, ничего определенного вывести невозможно, за исключением того, что налицо физиологические аномалии. Да еще и «мертвая душа». Как он вообще жив – не совсем понятно. А еще его кличка «вирусный бот», говорящая! Он, по-видимому, модифицированный организм, что означает необходимость подробнейшей экспертизы.

Они невнятно заспорили, поминая какие-то эшелоны и атмосферные помехи.

– Так перенесет он перелет или нет? – жестко спрашивала женщина. – Какую перегрузку выдержит?

– Хм… Без достаточных исследований ответить не могу. Разве нельзя по-другому, без прыжка?

– Воздушного коридора больше нет, небо закрыто. Морем слишком долго и небезопасно. Остается только суборбитальный прыжок, – заметил полковник. – Минус в том, что его нетрудно будет засечь и понять, куда приземлится борт. Они ведь теоретически могут и по Приморской авиабазе нанести удар – там, на восточном побережье, у них уже сотни тысяч беспилотников. Поэтому оттуда потребуется немедленная эвакуация, ну и достаточное прикрытие, само собой.

– Вот и будете иметь труп в итоге! – с ядовитым торжеством вставил военврач. – Не хочу даже знать, что с вами сделает Лофтус, а то и сам старик! Я против отправки, нужно хорошее обследование, а при необходимости – экстракция зашифрованных данных. Незачем его таскать на материк!

– А меня спросить не желаете? – вклинился Постников. – Запишите там у себя: я не только согласен, но даже настаиваю на быстрейшей отправке меня на материк. Но у меня есть условие. По дороге в Эфраим я должен попасть в город Финистер Пойнт. Я требую сообщить это генералу Шкандыбе, чтобы он принял взвешенное и разумное решение!

Слова его были встречены с полнейшим пониманием. Что-то сломалось в каменистой неподвижности лица женщины за столом, и она лучезарно улыбнулась ему.

– Разрешите вам представить: генерал-майор Шкандыба Марина Николаевна, – прибавил галантный доктор Барсегян. – Она командует базой ВКС СФР «Снежный Трилистник».

– О как вышло-то, да? – не без юмора сказала генерал-майор. – Ваше требование принимается, но в городе вы не задержитесь более чем на один час. Время поджимает, к тому же там небезопасно. Впрочем, да – ваше согласие необходимо. Более того – очень кстати, что вы сами настаиваете на отправке. Но если вы не перенесете дороги, полезно будет иметь вашу подпись. Поймите и вы нас: кроме вашей решимости есть же и объективные обстоятельства: здоровье, утомление, травмы, наконец.

– Спасибо за прямоту, – ответил Постников. – У меня все.