Сироты на продажу

Негодование распирало Пии грудь, но она неохотно показала сестре Уоллис, как пройти на кухню, а сама поднялась в игровую за миссис Хадсон. Там она все объяснила хозяйке и множество раз извинилась, но та ее успокоила и заверила, что логичнее было бы злиться на мужа за излишнюю инициативу, а не на Пию. Миссис Хадсон велела старшим дочерям оставаться в своей комнате и отнесла заснувшую у нее на руках Элизабет в детскую, а потом они вместе с Пией спустились в кухню.

Сестра Уоллис сидела за столом и наливала горячую воду в две чашки. Увидев вошедших, она поставила чайник на подставку и улыбнулась, благочестиво сложив руки перед собой.

— Я вас слушаю, — отрывисто произнесла миссис Хадсон.

— Надеюсь, вы не возражаете, что я тут похозяйничала, — начала сестра Уоллис. — Но ваша дочь сказала, что вы собираетесь пить чай, и я решила помочь. Можно мне присоединиться к вам?

Пия нахмурилась. Почему сестра Уоллис ведет себя так, словно не знает ее? Может, это ей пора провериться у психиатра?

— Моя дочь? — удивилась миссис Хадсон. Потом она догадалась, кого имеет в виду гостья, и погладила Пию по руке, отчего девочка слегка напряглась. — Ой, это не дочь, это… — Миссис Хадсон замялась и настороженно оглядела сестру. — Простите, а вы кто? Пия сказала, что за вами послал мой муж, но он ничего мне не говорил. Я уверена, что он не забыл бы предупредить меня.

Сестра Уоллис улыбнулась по-доброму, но с оттенком снисходительности.

— Извините, миссис Хадсон, мне пришлось немного присочинить. Я знала, что иначе Пия не пустит меня в дом.

Девочка гневно вспыхнула и уставилась на сестру.

Лицо миссис Хадсон потемнело.

— Так в чем же тогда дело? — спросила она. — Что вы делаете в моем доме?

— Сначала позвольте мне выразить соболезнования по поводу смерти вашего сына Леонарда, — проговорила незваная гостья. — Моя подруга, тоже медсестра, прочитала об этом в газете и рассказала мне. Такая трагедия. Она добавила, что ваш муж прекрасный врач, и я подумала, что хорошо бы зайти и…

— Вы работаете в больнице? — В голосе миссис Хадсон сквозило возмущение.

Сестра Уоллис покачала головой:

— Нет, я приходящая медсестра, навещаю больных дома.

Миссис Хадсон ахнула и отшатнулась.

— Нет-нет, не нужно волноваться, — поспешила успокоить ее сестра Уоллис. — Даю вам честное слово, что давно уже не была рядом с больными инфлюэнцей и ни за что не подвергла бы вас риску заражения, когда вы и так уже столько вынесли. Я только надеялась поговорить с вами. Принести искренние соболезнования и постараться помочь вам перенести тяжелые времена.

— Никто мне не поможет, — сказала миссис Хадсон. — Тем более совершенно незнакомый человек. Теперь, если не возражаете, я попросила бы вас уйти.

Сестра Уоллис с фальшивым сочувствием на лице обошла стол.

— Вы правы, мы раньше не встречались, но я помогла многим женщинам пережить боль утраты детей и знаю, что вы чувствуете. После такого чудовищного несчастья вы пока не можете мыслить ясно. Наверняка вы погрузились в самое глубокое и темное отчаяние, и сердце ваше навсегда разбито. А еще я знаю, что вы не в силах жить дальше с таким невыразимым страданием.

Глаза миссис Хадсон наполнились слезами, но лицо ее исказилось гневом.

— Как вы можете знать, что я чувствую? — воскликнула она. — Вам ничего не известно обо мне. А тем более о моем сыне.

— Потому что я была на вашем месте, — ответила сестра Уоллис. — Я тоже потеряла ребенка, когда ему было всего четыре месяца.

Пия прерывисто вздохнула. Она понятия об этом не имела.

— Я знаю не понаслышке, каково это: невыносимая тоска, одиночество и чувство вины, которые чуть не сводят вас с ума, — продолжала сестра Уоллис. — Кажется, будто никто на свете не в силах понять, какое опустошение вы чувствуете. Я знаю, как хочется умереть и как не укладывается в голове, что когда-нибудь вы снова сможете есть или улыбаться. Но у вас остались и другие дети, ради которых стоит жить, а у меня даже этого не было. Вы обязаны вернуться к жизни ради своих крошек, миссис Хадсон. Только подумайте, каково им будет лишиться матери. Разве смогут они перенести такую трагедию? Им нужно, чтобы вы были сильной.

Миссис Хадсон прижала руку ко рту и без сил рухнула на стул; плечи ее содрогались. Сестра Уоллис в утешение положила свою ладонь поверх ее руки, и миссис Хадсон вцепилась в нее, словно сестра была спасательным кругом во время бури. Пия, стиснув зубы, смахивала слезы. Она еще не была матерью, но уже познала тяжкую боль утраты: словно в груди образовалась мучительная рваная рана, которая никогда не зарастет. Потеря ребенка, видимо, в тысячи раз хуже. А увидев, как миссис Хадсон снова потеряла самообладание, она подумала о своей матери, которая так же оплакивала бы гибель близнецов. Мысль о том, что она, Пия, могла стать причиной такого несчастья, была невыносима.

— Я пойду к девочкам, чтобы вы могли поговорить, — пробормотала она и выскользнула из кухни.