Сироты на продажу

Пия осторожно взяла доктора за руку. Он удивленно открыл глаза, но руки не отдернул. Она сжала его кисть ладонями и стала прислушиваться к себе в ожидании подсказки — малейшего стеснения в груди или глухого стука в голове. Только бы получить намек на заболевание, а не на угрозу жизни хозяина. Девочка закрыла глаза, отогнала страхи и постаралась сосредоточиться. Рука у доктора была крупная, с теплой кожей и мозолистой ладонью. И тут Пия почувствовала пульсирующую боль в предплечье и жжение внизу живота.

Она отпустила руку доктора и взглянула на него.

— Вы до сих пор чувствуете свою отрезанную руку, — проговорила она. — И еще вам больно… мочиться.

Доктор Хадсон в изумлении открыл рот.

— Как ты… Невероятно. Я даже жене не говорил, что…

— Я просто почувствовала, сэр.

Доктор в полном ошеломлении уставился на Пию.

— Это невероятно, — пробормотал наконец он. — Я лечусь от инфекции мочевыводящих путей и уже чувствую улучшение, поэтому странно, что ты все еще можешь… — Он помолчал, провел ладонью, по лицу сверху вниз и протяжно вздохнул. — Почему же ты не доверилась мне раньше, Пия? На фронте я работал с женщиной, обладающей такими же способностями.

По спине у Пии пробежали мурашки.

— Правда?

Доктор кивнул.

— Одна сестра знала о начале гангрены, прежде чем появлялись медицинские симптомы. У нее было какое-то шестое чувство, позволяющее определять местоположение засевших в теле пуль и внутренних кровотечений. Поначалу я думал, что из-за тягот войны она начала фантазировать, но, поработав с ней некоторое время, заметил, что в девяти случаях из десяти она оказывалась права. Благодаря ей мне удалось спасти многих раненых.

Пия чуть не вскрикнула от облегчения. Она всегда считала, что только у нее есть этот проклятый дар и что ее запрут в сумасшедшем доме, если узнают правду.

— Так вот, Пия, — продолжил доктор Хадсон, — я тебе верю. Не знаю, сумел бы я спасти Лео, даже если бы ты рассказала мне о своих ощущениях, но с нынешнего дня помни: я буду серьезно относиться к твоим подозрениям относительно здоровья моих родных. И больше всего я сожалею о том, что сомневался в тебе.

Девочка боялась расплакаться и сумела только кивнуть. Смерть Лео была слишком большой ценой за признание ее правоты, но Пии казалось чудом, что в ее способности поверили.

Во время бдения у гроба сына доктор Хадсон стоял около диванчика, схватившись рукой за резную спинку и плотно сжав губы. Несколько минут назад Пия привела девочек из игровой комнаты и теперь ожидала дальнейших указаний в другом углу гостиной, глядя сквозь слезы на бедного маленького Лео. Никто не шевелился и ничего не говорил.

Сердце Пии болело за Хадсонов, и она невольно представляла собственную семью на похоронах близнецов: мутти у гроба, отца с измученным взглядом. Она вообразила, как родители узнали о ее преступлении, вообразила их разочарование и гнев, горе и страдание. Она повинна в смерти братьев и заслуживает самой худшей судьбы. От этой мысли в груди у нее запульсировал холодный плотный клубок, и девочка закусила губу, сдерживая готовые вырваться рыдания.

Словно увидев Пию впервые, миссис Хадсон обратила к ней затуманенные слезами глаза.

— Откуда ты знала? — слабым голосом спросила она.

Пия растерялась: что ответить и следует ли вообще отвечать? Она перевела взгляд на хозяина, надеясь, что тот придет ей на выручку.

Доктор сделал шаг вперед и обнял жену здоровой рукой.

— Мы с Пией уже поговорили об этом, — сказал он. — И я ей верю.

— И что? — спросила миссис Хадсон. — Что она сказала? Она знала, что мой мальчик заболел?

— Да, дорогая, но…

Миссис Хадсон с исказившимся от рыданий лицом оттолкнула мужа.

— Тогда почему ты ничего не сделал? — крикнула она. — Почему не спас его?

Доктор Хадсон прижал руку к груди. Лицо его выразило еще большее страдание.

— Это не так просто. Пия заподозрила неладное, но она не знала, в чем дело. А я ничего не обнаружил. Ты ведь видела: Лео выглядел здоровым. Иногда мы бессильны что-либо изменить, дорогая. У мальчика мог быть врожденный физический изъян, который медицина еще не научилась распознавать. Ты же знаешь: если бы я мог, я спас бы его. Я отдал бы жизнь за своего сына. — Доктор взглянул на девочек, обливаясь слезами. — За всех вас.

Лицо миссис Хадсон исказила мучительная гримаса.

— Прости меня, — всхлипнула она. — Конечно, ты не виноват. Но… я так тоскую по нему, что не знаю, как пережить эту боль. — И она закрыла лицо руками.

Доктор Хадсон привлек ее к себе и поцеловал в мокрые щеки и в лоб.

— Я знаю, дорогая. Я тоже тоскую по Лео. — Он сделал знак девочкам, они подошли, обняли родителей и горько заплакали. Пия потупилась и тихонько двинулась к двери, чтобы выскользнуть из комнаты.

— Подожди, — окликнула ее миссис Хадсон. — Не уходи.

Девочка остановилась и вонзила ногти в ладони. Ей надо было срочно уйти отсюда, чтобы закрыться у себя в комнате и дать волю слезам.

— Да, мэм?