Сироты вечности

«Популярные рок-композиции и видеоклипы обычно длятся около трех минут», – подумал Кольвин. Вполне подходящий отрезок времени: заскучать не успеешь, и как раз достаточно, чтобы поведать историю.

– Черт побери, как же мы рады, что вы с нами, – повторил Билл Монтгомери.

– Черт побери, – прошептал Билл на ухо Кольвину два с половиной года назад в холле перед входом в зал для телеконференций, – вы с нами или против нас?

Не телеконференция тогда получилась, а настоящий спиритический сеанс. Они сидели в тускло освещенных комнатах за сотни или даже тысячи миль друг от друга и переговаривались с голосами, которые, казалось, звучали из ниоткуда.

– Вот так у нас здесь обстоят дела с погодой, – говорили из Космического центра Кеннеди. – Что будем делать?

– Мы прочитали ваш телефакс, но все равно не понимаем. – Это уже из Космического центра Маршалла. – Объясните, почему необходимо все отменять из-за столь незначительной аномалии? Вы же уверяли, что все стопроцентно безопасно, что можно их хоть ногами пинать и ничего не будет?

Фил Макгуайр, ведущий инженер из команды Кольвина, заерзал в кресле и заговорил, зачем-то повышая голос. Около каждого участника телеконференции были установлены четырехпроводные передающие устройства, которые улавливали даже самую тихую речь.

– Не понимаете? – Макгуайр почти кричал. – Да вся проблема в сочетании факторов! Воздействие низких температур и возможной электрической активности в облачном слое. Во время пяти предыдущих запусков было три кратковременных сбоя в проводке, соединяющей удлиненные кумулятивные заряды в ракетных ускорителях и антенны командной связи…

– Кратковременные сбои, – ответили из центра Кеннеди, – но ведь все в пределах необходимых параметров?

– Ну да… – Казалось, Макгуайр вот-вот расплачется. – Но мы же постоянно перекраиваем эти чертовы параметры, подписываем все новые бумажки. Только поэтому и не выходим за пределы. Мы просто-напросто не знаем, почему наблюдался нестационарный ток между зарядами си-двенадцать-би в ракетных ускорителях и внешних топливных баках, ведь никаких сигналов при этом не поступало. Роджер думает, что, может, лазерная связь виновата или сам корпус си-двенадцать иногда пропускает статический разряд и возникает подобие командного сигнала… Роджер, ну скажи же им, ради бога!

– Мистер Кольвин? – Голос из центра Маршалла.

Роджер откашлялся:

– Мы наблюдаем это явление уже некоторое время. Предварительные данные показывают, что при температурах ниже двадцати восьми градусов по Фаренгейту остаточный оксид цинка в си-двенадцать-би инициирует ложный сигнал… если есть достаточный статический разряд… теоретически…

– Но никаких исчерпывающих данных по этому вопросу нет? – уточнили из центра Маршалла.

– Нет.

– И во время последних трех запусков вы подписали документ об отклонениях, удостоверяющий готовность к полету?

– Да.

– Ладно, – подытожил голос из центра Кеннеди. – Мы выслушали мнение инженеров, как насчет менеджмента компании?

Билл Монтгомери объявил пятиминутный перерыв, и все собрались в холле.

– Черт побери, Роджер, вы с нами или против нас?

Кольвин смотрел в пол.

– Я говорю серьезно, – пролаял Монтгомери. – В этом году космический сектор принес компании двести пятнадцать миллионов чистого дохода. Роджер, ваши усилия – это весомый вклад в наш успех. А теперь вы готовы пустить все коту под хвост из-за каких-то дурацких вре́менных сбоев. Да что они могут значить по сравнению с огромной работой, которую проделала наша команда! Через несколько месяцев откроется вакансия вице-президента, Роджер. У вас неплохие шансы, подумайте о них, не теряйте голову, как этот ваш истерик Макгуайр.

– Готовы? – спросили через пять минут из центра Кеннеди.

– Запускайте, – сказал вице-президент Билл Монтгомери.

– Запускайте, – сказал вице-президент Ларри Миллер.

– Запускайте, – сказал вице-президент Стив Кэхил.

– Запускайте, – сказал руководитель проекта Том Вейскотт.

– Запускайте, – сказал руководитель проекта Роджер Кольвин.

– Хорошо, – подытожили в центре Кеннеди. – Мы передадим ваши рекомендации. Жаль, что вы, джентльмены, не сможете завтра быть здесь и своими глазами увидеть запуск.

– Ой, кажется, я вижу Лонг-Айленд! – воскликнул, глядя в свой иллюминатор, Билл Монтгомери.

Кольвин оглянулся.

– Билл, – спросил он, – сколько в этом году компания заработала на перепроектировке си-двенадцать-би?

Монтгомери глотнул спиртного и с удовольствием вытянул ноги:

– Думаю, порядка четырехсот миллионов. А что?

– А агентство не собиралось отказаться от наших услуг и обратиться к кому-нибудь еще… после?

– Черта с два, – подключился Том Вейскотт. – А на кого им нас менять? Мы их держим за жабры. Подумали несколько месяцев, а потом приползли обратно. Роджер, вы же лучший в стране специалист в области самовоспламеняющихся составов и систем безопасности.

Кольвин кивнул, еще немного повозился со своим калькулятором и закрыл глаза.