Сироты вечности

Опустилась стальная страховочная перекладина, вагончик с лязгом карабкался все выше и выше. Разреженный воздух становился все холоднее, скрежет вращавшихся на металлическом стержне колес перерос в пронзительный визг, промелькнула отметка в шесть миль.

«В случае разгерметизации салона кислородная маска автоматически выпадет из отсека в потолке над вашим креслом. Наденьте ее так, чтобы она закрывала нос и рот, закрепите резинку на затылке и спокойно дышите».

Кольвин опасливо посмотрел вверх на жуткий изгиб американских горок. Вершина приближалась. Впереди ждала пустота.

Небольшие приспособления с маской и кислородной емкостью назывались ЛЭКБ – личный эвакуационный кислородный баллон. Со дна океана подняли четыре из пяти таких устройств. Все они были активированы. Из рассчитанного на пять минут запаса воздуха каждый член экипажа израсходовал немногим более половины. Объем, соответствующий двум минутам сорока пяти секундам.

Кольвин смотрел на приближавшуюся вершину.

Раздался громкий металлический скрежет, вагончик накренился, миновал высшую точку и рванулся вниз. Позади вопили, громко и безостановочно. Кольвин согнулся пополам и ухватился за страховочную перекладину. Девять миль падения в пустоту. Он открыл глаза и глянул в иллюминатор. Установленные им кумулятивные заряды с хирургической точностью отделили половину левого крыла. При таком угле падения обломок правого крыла обеспечит достаточную площадь поверхности. Конечная скорость будет чуть ниже максимума. Две минуты сорок пять секунд, плюс-минус четыре секунды.

Кольвин потянулся к калькулятору, но тот взлетел в воздух, сталкиваясь с парящими вокруг бутылками, стаканами, подушками и другими объектами, которые не закрепили надлежащим образом. Вопили в салоне очень громко.

Две минуты сорок пять секунд. Успеешь о многом подумать. И может быть – вряд ли, но все же, – он наконец успеет вздремнуть, спокойно и без сновидений, после двух с половиной лет бессонницы и кошмаров.

Кольвин закрыл глаза.

Предисловие к «Утехе падали»

Некоторые читатели этого сборника, наверное, знают, что рассказ «Утеха падали» со временем перерос в большой роман с тем же названием.

Я всегда ощущаю некоторый дискомфорт, когда рассказ или новелла превращается в роман. Меня в таких случаях гложет вопрос: возможно, рассказ был недоделан? Или, может быть, роман просто чрезмерно растягивает сюжет новеллы?

Попробую ответить здесь на эти вопросы.

Рассказ «Утеха падали» – моя попытка (в своем роде уникальная) исследовать психологию абсолютной власти, развращенной абсолютно. А одноименный роман (все полмиллиона слов) – моя первая и последняя попытка изучить влияние такой власти на людей, которые отказываются ей подчиняться.

Думаю, рассказ имеет право на существование… Он обладает своими собственными достоинствами и, соответственно, заслуживает собственного читателя. Не только потому, что из него, как из маленького кристалла-затравки, выросло другое, более объемное произведение, но в первую очередь потому, что это чистая субстанция. Неразбавленная.

Только скотч – никакой воды или льда.

Яд семейства Борджа без какого-либо противоядия.

Сделайте глоток.

И наслаждайтесь.

Утеха падали

Я знала, что Нина припишет смерть битла Джона себе. Экое дурновкусие. Она аккуратно разложила свой альбом с вырезками из газет на моем журнальном столике красного дерева. Эти прозаические констатации смертей на самом деле представляли собой хронологию всех ее Подпиток. Улыбка Нины Дрейтон сияла, как обычно, но в ее бледно-голубых глазах не было и намека на теплоту.

– Надо подождать Вилли, – сказала я.

– Ну конечно, Мелани, ты, как всегда, права. Какая я глупая. Я ведь знаю наши правила. – Нина встала и начала расхаживать по комнате, иногда бесцельно касаясь чего-то или сдержанно восторгаясь керамическими статуэтками и кружевами.