Система Ада

— Всегда готов! — гораздо более дружно, чем обычно, прогудели военнослужащие.

— Вопросы есть?

— Товарищ капитан, разрешите обратиться. Впередсмотрящий Еврюжихин.

— Слушаю вас.

— А чем отличается половой труд с женщиной от…

— Как учит товарищ Зотов, половой труд является не только священным долгом, но и почетной обязанностью каждого трудоспособного члена общества, делом чести, доблести и… От чего отличается, товарищ Еврюжихин?

— От полового труда с мужчиной?

— А! В отличие от мужчин, впередсмотрящих вашего экипажа и командования, у женщин имеется специальное родильное отверстие… В общем, вам объяснят.

Галактионов был нисколько не смущен этим вопросом.

Помещение для полового труда освещалось двумя керосиновыми лампами. В полумраке двухъярусных нар тихонько лежали обнаженные тела ударниц, прикрытые одеялами многоразового пользования.

Мишин сексуальный опыт исчерпывался пугливой ровесницей из соседнего подъезда, учившейся на парикмахершу, и Людмилой Ивановной, сослуживицей матери, женщиной старше его на двадцать лет. Она была хорошей учительницей и заложила в ученика незыблемые понятия о равенстве партнеров и о том, что взаимное удовольствие намного важнее, чем только индивидуальное. Поэтому Миша был вправе считать себя джентльменом.

После вчерашнего свиста пуль, конечно же, хотелось жить, есть, пить и трахаться. Но не производить мальчико-девочковые изделия.

Рулевая Здоровых расставила самцов и дала команду «в койку!». Шмидт разулся и полез на второй ярус к своей суженой. Это была девица неопределенного возраста с лицом куклы и телом матроны. Она лежала под одеялом, широко раздвинув ноги и взирая на Мишу без малейшего любопытства.

— Здрасьте. Меня зовут Миша, — представился он шепотом.

Девица резко села, открыв взору необъятные груди с квелыми сосками и деловито сунув руку парню в штаны, хмуро спросила:

— Кзотова будь готов?

— Обязательно.

— Мать-героиня Еремина. Я родила для родины уже семерых детей.

— Да-а? — удивился Миша. — Вы хорошо выглядите.

Девица стащила с него штаны и принялась активно возбуждать. Он улыбнулся и огляделся по сторонам. Вокруг уже вовсю шло производство. По соседству наивный природный педик Еврюжихин с пыхтением постигал азы традиционного секса. Странно, но от густо заросших подмышек партнерши пахло не потом и не хозяйственным мылом, а каким-то дешевым одеколоном. Хоть это радовало.

— Товарищ Еремина, разрешите поцеловать вас в губы, — попросил Шмидт, укладываясь под одеяло рядом с пышным теплым телом.

— Чего?

Она удивленно напряглась, прекратила все движения, когда его язык раздвинул ей губы, и уж совсем ошеломлена, почувствовав, что этот необычный впередсмотрящий знает, где находится клитор и что с ним надо делать.

— Ты что, Миша, милый…

Она обвила его крепкими ногами, принимая в просторное нутро и чуть не заплакала.

— Тебе нравится так? — спросил он, не переставая ласкать клитор.

— Буржуазные предрассудки? Да?

Он все делал восхитительно медленно, и оргазм настиг его тогда, когда и самому производителю, и неожиданно для себя застонавшей под ним партнерше этого очень захотелось. Мать-героиня вцепилась ему в задницу крепкими ногтями и не могла отпустить от себя.

— Имя-то у тебя есть, товарищ Еремина? — спросил он ее в пухлые губы.

— Маша, — тоненько ответила она. — Я никогда не встречала…

Она еще немного поерзала под ним. В тусклом керосиновом свете у нее блеснули слезы.

— Мне еще никто из производителей так не делал, так не целовал. Обязуюсь родить живого и здорового мальчика. Приходи потом еще, если тебя это, смертью храбрых не…

У Миши на глаза тоже навернулись слезы. Что за страшная кротовая подземная жизнь! Бежать отсюда, бежать, схватить эту керосиновую лампу и…

Он откинулся в сторону и лежал неподвижно, уставясь в невидимый потолок. Вокруг послышались приглушенные разговоры, шевеления. Видно, в местный ритуал входила и возможность краткое время поболтать. Черт, хоть бы танцы вначале устроили. Нет, это не люди, это нечеловеческая цивилизация с коммунистическими лозунгами, непрерывной войной и планомерным траханьем. Страшнее ли это того, что он читал у Замятина и Оруэлла? Миша силился задуматься.

— Почему я тебя тут раньше не встречала? — спросила Маша. — Ты родился по решению какого съезда?

— Я спустился сюда с неба.

— Это шутка? Ты пошутил? — она сдержанно захихикала.

— Тебе сколько лет? — он понял, что времени поболтать осталось не так уж много.

— Мне? Восемь лет, — ответила Маша с гордостью, но непонятно по какому поводу.

— А как же ты… Как же ты семерых родила? Врешь, что ли?

— Да клянусь Зотовым! — она сделала круглые глаза. — Да ты никак из космического пространства свалился? Или из психиатрической лечебницы для возвращения обществу полноценных…

— Да, как раз оттуда. Все забыл, слава Зотову.

— Глупенький, — она снова прижалась к нему, — в родильном подразделении же все быстрее идет. Ведь социалистическое отечество в опасности. Вот еще троих рожу и заслужу право попасть в рай, в эту, Большую Соленую пещеру.