Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

«Скорбная хроника» этих лет «по части докторства» вызывала у членов преподавательских корпораций опасение за судьбу академий: «террор теперь ужасный»[1044]. Однако члены корпораций были учеными и смогли увидеть в этих событиях проявление реальных проблем, требующих изучения и обсуждения. Отверженные диссертации 1872–1873 гг. вызвали в академических и околоакадемических кругах дискуссию и о требованиях, предъявляемых к сочинениям, представляемым на высшую богословскую степень, и о богословской науке в целом. Эта дискуссия позволила сформулировать несколько вопросов, связанных с научно-богословскими исследованиями. Прежде всего следовало более четко определить поприще богословской науки, то есть понять, какие темы могут и должны предлагаться для научно-богословского изучения. Еще более сложный вопрос был связан с методами богословских исследований и соотнесением их с методами, уже выработанными гуманитарной наукой. Разумеется, активное введение историко-критических и филолого-критических методов поставило вопрос об адекватности их применения в богословии, а также об интерпретации получаемых результатов. Вставала проблема научной беспристрастности и научного критицизма: большинство богословов-исследователей не сомневалось в их неразрывной связи с наукой в целом, но сложнее было это утверждать в отношении конкретного исследователя, не застрахованного от определенного субъективизма. Ряд вопросов был связан непосредственно с системой научно-богословской аттестации и новыми формами ее деятельности. Должны ли все результаты научно-богословских исследований, представляемые на аттестацию, непременно печататься и публично защищаться, или же наука имеет право на «лабораторию научного исследователя», в которой промежуточные результаты обсуждаются кругом специалистов? Противники публичных защит в качестве исторического прецедента приводили опыт Древней Церкви: было учение огласительное, начальное, было и тайноводственное, сокровенное. Наконец, были поставлены вопросы, основанные на сравнении Уставов 1814 и 1869 г. Согласно первому, богословское докторство было неразрывно соединено с церковным авторитетом и церковным учительством. Согласно второму, право на богословское докторство дает научное исследование по специальному богословскому вопросу и сочинение, признанное удовлетворительным с точки зрения научной компетентности. Какой из вариантов более адекватен для богословской учености?

Те ординарные профессора, которые не могли за три отпущенных года подтвердить свою научную состоятельность докторской степенью, должны были либо уходить на пенсию, если выходил срок, либо менять место службы. Поэтому в академиях неоднократно вставал вопрос: не следует ли, принимая в расчет многолетнюю самоотверженную работу на ниве высшего духовного образования, пойти на некоторое снижение требований по отношению к научным работам заслуженных профессоров? Так, например, в корпорации КДА этот вопрос обсуждался в связи с диссертацией ординарного профессора КДА Н. И. Щеголева. 2‑й магистр XIV курса КДА (1849), бакалавр патрологии, затем церковной истории (1857), профессор Н. И. Щеголев всю жизнь отдал академии. Как только в 1860 г. был в академии учрежден журнал – «Труды Киевской духовной академии», – он регулярно печатал там статьи, но, кроме этих нескольких статей, научных достижений не имел[1045]. В указанный срок Н. И. Щеголев представил сочинение «Призвание Авраама и церковно-историческое значение этого события», признанное церковно-историческим отделением и Советом академии недостаточным для докторской степени[1046]. Профессор В. Ф. Певницкий, пытаясь изменить решение Совета, приводил следующие аргументы: 1) хотя сочинение не содержит «громоздкой учености» и подробного раскрытия исторических фактов, оно самостоятельно и показывает логику автора и владение материалом; 2) в оценке сочинения, необходимого для должности, которую профессор успешно и самоотверженно исполнял в течение 25 лет, следует учитывать и прежнюю полезную деятельность, не предавая его позору разжалования. Совет КДА, не признавая сочинение Н. И. Щеголева отвечающим требованиям докторской степени, никак не мог принять окончательного решения. Однако ревизующий КДА в июне 1874 г. архиепископ Макарий (Булгаков) указал Совету на это неисполнение Устава 1869 г., и профессор Щеголев был уволен. Но, несмотря на желание поддержать коллег и учесть все их заслуги на благо духовного просвещения, на компромисс ни отделения, ни Советы духовных академий не шли: богословская наука требовала большего, и новую эпоху определяла так дорого достающаяся академиям научная объективность.

После того как в 1884 г. структура академий была изменена – ликвидированы отделения, изменен состав Совета, – все дела, связанные с рецензированием, обсуждением, защитой диссертации, были сосредоточены в Советах академий. Это положение сохранилось и при Уставе 1910–1911 гг.