Система РФ. Источники российского стратегического поведения: метод George F. Kennan

2012–2014 были годами Putin’s moment. В 2015-ом настал мировой Kennan’s moment: державы, люди и силы должны выработать стратегию нового мира либо попытаться навязать свою прежнюю остальным. Последнее означало бы войну. Есть ли в России или в остальном мире потенциал для мирного варианта? Неизвестно. Моя ставка – на Систему РФ!

Глава 14 Сдерживание по-русски и не по-русски

Политика сдерживания, как ее понимал Джордж Кеннан (containment), одна из труднейших для теоретиков, а для практиков особенно. Банальная трактовка, когда сдерживание понимают как вид угрожающего поведения и политика изоляции, здесь не рассматривается. Но каждый, кто знает, что такое настоящая сила, и сам ею обладал, понимает: бессильного сдерживания не бывает, а безудержная сила сама найдет свой конец.

Принуждение к расчетливости

В послевоенном американском докладе NSC-68 политика сдерживания обозначена как «являющаяся на самом деле политикой постепенного, расчетливого принуждения». Принуждение и сдерживание трудно политически различимы, само их различие в дозировке. Можно говорить о шкале интенсификации, от одного к другому – от сдерживания к принуждению.

Секрет успеха политики сдерживания заключался в наличии сил принуждения при снижении числа поводов для него. Containtment втягивал противника (в случае Кеннана – СССР) в долгосрочный процесс признания реальности. Контакт с реальностью подрывает утопию, сбивая агрессивный пафос навязывания себя. Глупо же устраивать театр с демонстративным битьем себя в грудь – ввиду американских авианосцев и ракет «Першинг» в Европе. Еще важно, чтобы сдерживаемый помнил, что и он сам также сдерживает противника.

Политика сдерживания должна быть готова к силовому отпору – иначе сдерживание просто блеф, и блеф будет вскрыт. Но симметрии сторон нет. Одна из сторон действует в своем обычном, технически-операциональном пространстве, другая застряла в догмах и сама в них не вполне верит. Москва не смела признаться себе в том, что она не адекватна в определении целей и принятии решений. Она запрещала себе об этом знать.

Сегодня, читая послевоенные дебаты между Кеннаном, Гартманом, Полом Нитце и другими, можно поразиться обилию оправдавшихся пророчеств Кеннана. Но секрет политики сдерживания не скрывали: это ставка на внутреннее развитие, включая развитие стратегического мышления Москвы. Сдерживание принуждало Кремль отнестись к реальности всерьез и начать ее мыслить, но идеологическая структура запрещала исследовать свои политические ограничения. Не вина политики сдерживания в том, что, начав мыслить, рекурсивный мозг Кремля схлопнулся, и Союз исчез.

Сдерживание по-русски

Присоединение Крыма возродило дебаты о сдерживании России. Дискуссия на Западе идет по накатанным процедурам выработки подходов и оценки их перед тем, как прийти к консенсусному решению. Между тем и Россия продемонстрировала вклад в технологию сдерживания.

Назову это сдерживанием по-новороссийски.

«Новороссийская» модель сдерживания предполагает серию ударов по сложившемуся порядку в его уязвимом месте. Незащищенном оттого лишь, что его считают стратегически бесполезным (как Донбасс). Удар нарушает стратегию тех, кто ее имел или полагал, что имеет. Ошеломляет не военный результат (он ничтожен), а неясность уровня дальнейших угроз.

Политика России на востоке Украины от апреля к сентябрю 2014-го – серия странных действий в невыгодных местах, осуществляемых необычными субъектами. Стрелков, батальон «Призрак», Бородай и чеченский ОМОН опрокинули ожидания, создав на Западе страх перед чем-то еще более невероятным. Истерики телеведущих и кровожадные записи в блогах с требованием «идти к Ла-Маншу» (якобы отражающие цели «кремлевской партии войны») – часть той же схемы: пиротехнический спектакль с использованием тяжелых вооружений. Что приносит скорее психологический эффект, чем военный.

То, что выглядит «актом агрессии», по сути лишь дезинформационная операция на выигрыш времени. Вслед за чем в Кремле, вероятно, думали перейти к урегулированию.