Система (сборник)

Все бы ничего, да харчи дерьмо. Старая картошка, макароны с жучком, консервированные щи, с водой проблемы, а тушенка закончилась в аккурат вместе с шилом.

Мичман почесал седую шевелюру.

– Собирайся, Бембеев, в село пойдем. Будем решать продовольственный вопрос.

По раскаленной, как сковорода, степи, под палящим солнцем шли они в село Облядки. Бембеева интересовало абсолютно все, ежеминутно он задавал вопросы:

– Товарищ мичман, а что это за птица? А сколько мы еще здесь будем? Кто это там пасется? Далеко еще до деревни?

Так любопытна бывает только молодость с ее неуемной жаждой познания. Так и не получив ответ ни на один вопрос, он радостно воскликнул:

– Товарищ мичман, деревня!

Однорукий почтальон на велосипеде показал, где магазин, он оказался единственным мужиком, который попался им на глаза. Край этот был винный, и мужское население делилось на тех, кто в море, и на тех, кого скосил цирроз. Если местный житель не колотил деньгу в морях, то до тридцати доживал редко.

Магазин – небольшой свежевыбеленный домик с вывеской «Сельпо» – встретил безразличием продавщицы и скудостью ассортимента. Не первой свежести хлеб, вязанки сушек, «Завтрак туриста» и карамель без особой фантазии были разложены по прилавку. С потолка свисали черные от мух липучие ленты. Это был такой же обязательный атрибут любого сельского магазина, как портрет генсека в кабинете начальника.

Выслушав Говоруна, продавщица дала совет:

– Слушай, командир, мужиков в селе раз-два и обчелся, рук не хватает, а на огородах сейчас самая горячая пора. Ты матросика своего бабам в помощь давай, они продуктами и рассчитаются. А матросик у тебя ничего, крепкий.

И смазала Бембеева влажным блядским взглядом.

В магазин зашла молодка, и продавщица сходу взяла ее в оборот:

– Вер, а Вер, тебе помощь по хозяйству не нужна? Рассчитаться можно продуктами.

В разговор вступил Говорун:

– Да нам много и не надо.

На том и порешили. Бембеева сдали Верке с рук на руки. Возвращаясь обратно, мичман заметил, что бабы в селе какие-то невеселые, с тусклыми глазами, видать, без ухода не только степь дичает.

Утром, завтракая пустым чаем, Говорун и Витька Чернобыль ждали матроса. Чернобыль успокаивал:

– Не дергайся ты, куда ему деться?

Продемонстрировав чудеса логики, мичман отрезал:

– Если не придет, убью!

Неспешно шаркая по пыльной дороге, появился Бембеев, в руках у него была корзина, полная снеди. Подойдя к столу, он по-хозяйски доставал из корзинки зелень, помидорчики, огурчики, сало и молодую картошку.

Чернобыль шумно сглотнул, дернув кадыком:

– Ты это, следующий раз самогоном бери.

Говорун ругать Бембеева передумал.

– Ну что, матрос, какие планы на сегодня?

– Вера Сергеевна просила ограду поправить и свет в бане починить.

– Ну так давай, вперед, чего стоишь столбом?

Прошел месяц, Бембеев своим обрезанным натужным поршнем стремительно завоевывал авторитет у селянок. Он был нарасхват, однако бабы в Облядках собственницами не были и к вопросу подходили с пониманием, жить-то всем хочется.

Витька Чернобыль, развалившись в тени под брезентовым тентом, сытно отрыгнул и мечтательно произнес:

– Если так пойдет, я подшипники буду салом смазывать, а бак первачом заправлять.

Под ненавязчиво шуршащим кондиционером начальник экспедиции лениво просматривал план полевых работ. Подошло время собираться в командировку, на проверку своих ореликов, но он ожидал перевода в Питер и мысленно был уже там, а потому заниматься этой прозой ему уже совершенно не хотелось. Он принял решение – поручить это важное мероприятие своему заму.

Надежный и безотказный, как автомат Калашникова, капитан II ранга Платанов в вояж отправился незамедлительно.

Проверка шла своим чередом, от внимательного взгляда Платанова не ускользала ни одна мелочь. Проверкой, в общем, он был доволен, осталось только посетить точку мичмана Говоруна.

Рядом с прицепом стояла дородная баба лет тридцати пяти. Говорун уперся в нее ехидно-любопытным взглядом:

– Что-то ты, Надежда Ивановна, зачастила?

– А что мы, хуже других?

Витя Чернобыль тянул за ногу спрятавшегося под кунгом Бембеева. Тот брыкался и со слезой в голосе канючил:

– Не пойду к ней больше, хоть убейте! Не могу!

Не обращая никакого внимания на бембеевские причитания, Надежда Ивановна обратилась к Говоруну:

– А мне давеча браконьеры свежей камбалы подкинули, да и самогон у меня не последний в поселке будет.

Чернобыль вытащил Бембеева почти до половины.

– Ну давай, кормилец, вылазь, не кочевряжься. Терпеть надо, служба у тебя такая.

Бембеев упирался из последних сил. Давя на совесть, в процесс вмешался мичман:

– Завтра начальство с проверкой прибывает. Встретить надо как полагается. Давай вылазь, ты ж, в конце концов, комсомолец!

Утром следующего дня в ожидании начальника накрывали стол. Стол был свадебный, жареная с корочкой камбала, отварная молодая картошечка, зелень, редиска, помидорчики, огурчики, сало трех сортов, нарезанная крупными кусками кровяночка и чуть в сторонке бутыль вина и бутыль самогона – это значит, как начальник решит.

Над столом со свернутой газеткой в руке, отгоняя мух, парил орлом Витя Чернобыль.