Система (сборник)

В экспедиционные походы частенько ходили и известные ученые, и представители творческой интеллигенции, в общем, нужно было соответствовать.

Океанографическое судно третий месяц пахало в центральной Атлантике. Перед выходом на глаза начальнику, провожающему судно, попался старший лейтенант Сытов, остальные предусмотрительно на палубу не высовывались. Адмирал подозвал его и дал задание написать рассказ, добавив, что по возвращении с удовольствием его прочтет. До возвращения оставалось меньше двух месяцев, и у Коли Сытова появилось предчувствие чего-то недоброго. Он сидел в гидрологической лаборатории и, уперевшись взглядом в батометр, размышлял о своей горькой судьбинушке.

Вот не вылез бы, любопытная Варвара, поглазеть на провожающих – не морщил бы сейчас репу! С другой стороны, а чего и не написать-то для любимого начальника, вот только знать бы, про что писать, с чего начать? Вопросов было много, роем потревоженных мух они шумели в его голове и не давали покоя. Из состояния ступора Колю вывело объявление по трансляции.

– Сегодня вечером вместо фильма будет лекция о состоянии современной советской литературы. Докладчик товарищ Вчерашин.

Объявление сделал лично командир, а это означало, что присутствовать нужно было в обязательном порядке. Жаль, пропал вечер.

В составе экспедиции на борту находился известный писатель-маринист Геннадий Александрович Вчерашин. Он работал над новым романом, и его интересовали все нюансы жизни экипажа. Как призрак коммунизма, он с утра до вечера бродил по судну и доставал всех вопросами. Уже было исписано несколько толстых тетрадей, а вопросы все не кончались. Его начали откровенно подкалывать.

На юте после вахты традиционно забивали козла и играли в шеш-беш. Вчерашин мучил вопросами второго механика:

– Ну ладно, с этим разобрались, а вот очень деликатный вопрос. Как вы обходитесь столько времени без общения с женщинами? Ну, вы меня понимаете.

Старый балагур не задумываясь ответил:

– Как это не общаемся? Еще как общаемся! В соответствии с графиком.

– С каким графиком? – в растерянности спросил Вчерашин.

– С обычным графиком. Ответственный за него – третий механик, как секретарь парторганизации. Каждый раз перед походом они вместе с доктором составляют график. В экипаже четыре женщины – кокша, камбузница и две буфетчицы. Вот троих из них и расписывают в графике.

Писатель клюнул, как бычок на окурок. Он почувствовал, как схватил удачу за хвост. Вот оно! Наконец ему открывалась неизвестная ранее, тайная сторона жизни моряков. Не зря он уже третий месяц сидит на этой железной коробке, отказывая себе во всех радостях жизни. Нужно ковать, пока горячо.

– Скажите, а почему женщин четверо, а в графике трое? И при чем здесь доктор?

Второй механик с готовностью пояснил:

– Ну чего непонятного? Трое обслуживают экипаж, а одна буфетчица, та, что помоложе, обслуживает командира, старпома и замполита. А без доктора график никак не составишь. Вы ведь знаете, есть у них такие дни, ну, когда они не могут. Если хотите, я скажу третьему механику, он вам график покажет.

– Хочу, – неуверенно ответил Вчерашин.

Как запорожские казаки письмо султану, механики сочиняли график. График получился правдоподобный – разноцветный, с загадочными пометками, а сверху был озаглавлен «График использования свободного от вахт и работ времени».

Перед ужином третий механик подошел к Вчерашину:

– Геннадий Александрович, мне сказали, что вы графиком интересуетесь. Вот, пожалуйста.

Острым писательским взглядом он сканировал дрожащий в руках лист бумаги.

– Скажите, а вы можете дать его мне?

– Нет, что вы, это же рабочий вариант, он постоянно нужен. Однако копию сделать можно.

Под впечатлением нахлынувших чувств Вчерашин зашел на камбуз.

Кокша возилась у плиты, а камбузница, усевшись на подставку для ног, чистила картошку.

– Ой, здрасте, радость-то какая, – глядя на него снизу вверх, пропела камбузница. Она шестым чувством понимала, что социальный разрыв между ними стремится к бесконечности, и потому относилась к нему как к божеству.

С глазами, полными слез, он обратился к ним:

– Да разве ж это возможно? Вы же советские женщины!

Вчерашин развернулся и вышел.

Шел он согбенный, с опущенными плечами, понурой головой и отсутствующим взглядом, словно на него неожиданно свалился тяжеленный груз.

Пришедшая в себя кокша поинтересовалась:

– Чего это с ним, а?

– Да не бери в голову. Они же писатель, а у них, сама знаешь, все не как у людей. Они новую книжку сочиняют.

О Вчерашине она говорила уважительно, исключительно в третьем лице и множественном числе.

После ужина все свободные от вахт собрались в столовой команды слушать лекцию. Коля Сытов, как будущий писатель, возлагал на нее особые надежды.

Однако лекция получилась скомканная, на вопросы писатель отвечал невпопад, а бесконечно пристающему Сытову ответил:

– Давайте встретимся отдельно, и я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

Видя, что происходит что-то неладное, командир пригласил Вчерашина к себе в каюту. Тот недолго думая выложил все, что творилось у него в душе. От хохота переборки ходили ходуном.