Система Стражински. Как стать писателем и остаться в профессии

Рассказывать эту историю так же больно, как и признать тот факт, что я до сих пор социально неадаптированный. Когда я придумываю очередной эпизод, мой персонаж с легкостью общается с окружающими, спорит с ними и даже флиртует, потому что я всегда заранее знаю, что скажет в ответ второй участник диалога. Но в реальной жизни невозможно предугадать, что выдаст собеседник, какой реакции он ждет от меня, а это, скажу я вам, жуткая перспектива для человека с такими отклонениями. Приятель, ты привык к воображаемым беседам, куда уж тебе начинать взрослый разговор.

Восемьдесят три!

Продолжая мысль, выделенную курсивом: с 2001 по 2002 годы я жил в Канаде, в Ванкувере, и работал редактором сериала «Иеремия» на телеканале Showtime. Несмотря на то что тогда я как раз пополнил ряды холостяков и был совершенно один, ни отношений, ни привязанностей, я даже не пытался ходить на свидания. Когда съемочная группа узнала о том, что происходит (а если точнее, не происходит), у нее сразу появились идеи относительно того, как мне следует проводить свободное время. Одну из таких идей озвучил продюсер, он отвел меня в сторонку и порекомендовал шоубиз-вечеринки, которые раз в месяц проводили в местном клубе: «Тебе обязательно нужно пойти. Женщин там всегда в два раза больше, поэтому места с кем-нибудь познакомиться лучше не придумаешь».

К тому времени я снискал себе прочную репутацию на телевидении: работал продюсером, написал сотни сценариев и завоевал всевозможные награды. Был обычным парнем, понимаешь? А рассказчик-романтик в моей голове тут же начал прокручивать в мозгу сценарий, где я заявляюсь в клуб, весь такой обаятельный и воспитанный, и говорю: «Эй, привет, как, говоришь, тебя зовут?».

За следующие четыре месяца я не пропустил ни одной звездной тусовки.

И так ни с кем не заговорил.

Ни разу.

Со стаканом содовой в руке я прохаживался вдоль стен, иногда осмеливаясь пройти прямо сквозь толпу, потом еще час-два повторял этот маршрут и исчезал в ночи. По пути домой (моя квартира тогда находилась недалеко от Грэнвилл Айленд) я пытался оправдать свои неудачные попытки коммуникации тем, что для своего же блага я чересчур вежлив и не хотел мешать девушкам, которые общались с друзьями и веселились. И отчасти это правда. А иной раз я объяснял свои провалы тем, что благоговел перед женщинами, которые оказывались умнее, смешнее и лучше поддерживали разговор, чем большинство мужчин. И это тоже правда.

Но основной проблемой все же было то, что я не имел абсолютно ни малейшего понятия, как подойти и представиться кому-то, существующему в мире за пределами моих фантазий. Да я до сих пор не знаю, как это делается, именно поэтому мне ужасно трудно заводить друзей.

Зато я их прекрасно придумываю.

Именно так писатели и зарабатывают на жизнь: мы создаем себе друзей, с которыми хотелось бы проводить время, хороших и плохих ребят, а еще средних, тех, кто круче и ярче, лучше одет и гораздо интереснее, чем мы сами когда-нибудь станем, но они позволяют нам с ними тусоваться, ведь мы же должны написать про все те крутые поступки, на которые они способны.

Мы придумываем людей, миры и приключения, потому что в сценарии реального мира всегда найдется что-то, что нас не устраивает или чего мы не понимаем, что заставляет нас чувствовать себя не в своей тарелке, или потому что есть нечто более важное, с чем разобраться нам под силу лишь в одиночку. Возвращаясь к цитате Стивена Кинга, написание текстов – не просто профессия, это образ мышления, а психологические особенности этого процесса неизменно начинают закладываться еще в молодости, задолго до того, как мы осознанно нацелимся на какое-то ремесло. Рассказы позволяют нам сбежать из этого мира в один из тех, что мы создали сами, ведь он одновременно и безопаснее (так как мы сами его контролируем), и опаснее (ведь если мы звучим искренне, все равно никогда до конца не известно, какие секреты о персонажах или о нас самих выплывут наружу). Написание рассказов – наш план побега туда, где все имеет смысл, потому что благодаря своей власти автор может заставить происходящее иметь смысл.

У такого целенаправленного побега могут быть всевозможные последствия.

Несмотря на плохие отметки и пророческие предостережения, в школе я был тише воды ниже травы. Меня не замечали вплоть до выпускного класса, когда двум учителям удалось разглядеть во мне задатки писателя и они решили сделать все возможное, чтобы я наконец вылез из своего панциря. Так я и еще несколько ребят попали в кружок литературного творчества, где под руководством учительницы Джоан Мэсси мы писали рассказы, эссе и сочиняли стихотворения для школьного мимеографированного журнала «Под солнцем». Мимеографирование раньше применяли, чтобы делать копии документов. Лист, пропитанный чернилами, помещали между страниц и с помощью трафарета наносили иллюстрации или текст, а потом копировали при помощи мимеографа. Мы работали прямо в классе, после уроков.