Системные языки мозга: магия слова, разгадка мифов и легенд, язык и физиология, пробуждение сознания

Такой пример. Идея округлости, вращения, поворота выражена в корне وراء вара:' «назад». Причем, по всей видимости, Р здесь просто усилитель, а корень тот же, что в русском вить. Корень принимает аффикс Д и превращается в دور ДВР, от которого глагол первой породы دار да:ра «вращаться», «поворачивать». От него образуется десятая порода: استدار 'истада:ра «становиться круглым». Функцию внешнего аффикса ист — выполняет внутренний X# (ح ), Механически заменяем аффиксом X аффикс десятой породы 'ист, получаем корень حدر Х#ДР «становиться круглым». Итак, постепенным внедрением в корень один за другим аффиксов Р, Д, X# получен корень Х#ДР, состоящий из одних только аффиксов, однако главный стержень в значении данного корня, идея округлости, остался, хотя ни одного корневого здесь нет. Корень вить как бы исчез или свернулся. Но только формально, в звуковом отношении. Семантически он продолжает присутствовать в полном объеме и именно он определяет, главным образом, семантику слова. Аффиксы вносят в корень лишь дополнительные оттенки, которые, кстати, по причине своей малозначимости могут легко десемантизироваться, выветриться в реальном употреблении слов. Так, в приведенном примере значение интенсивности в аффиксе Р стерлось. Уже в глаголе دار да:ра этой семантики нет. Ведь глагол обозначает не только интенсивные вращения, но любые, и даже вялые.

При всем этом необходимо учитывать, что обогащение корней семантикой (значениями) происходит не только и не столько в результате их аффиксальной обработки, сколько в реальном употреблении в речи. Предположим мы обозначили неким словом некую вещь, исходя из того, что значение слова отражает какой-то броский признак вещи. Ну, например, птицу, известную своей клептоманией, назвали «воровкой», что по-арабски называется سروقة сару:к#а, т. е. сорока. Но так не бывает, чтобы у вещи был один всего лишь признак. И тут дело в том, что слово сорока потенциально уже обозначает не только клептоманию, но саму вещь как таковую вместе со всеми ее признаками. Говорят: трещит как сорока. За сорокой теперь уже не воровство, а совсем другое качество. Как в телекамере луч снимает потенциал с освещенной так или иначе ячейки фотоэлемента, так и слово снимает признаки с реальных (или вымышленных) вещей.

В слове надо различать этимологическое значение и коммуникативное. Этимологическое значение — это то, которое явилось причиной приложения данного слова к данной вещи. Оно у слова одно. Коммуникативные значения — это те значения, которые указываются в толковых и двуязычных словарях. Их обычно много. Почти все они — результат либо переосмысления исходного этимологического, либо это значения, снятые с реальности. Малина, вероятно, названа по мягкости, (от арабского ملين мулаййан «размягченный» или мали:н «мягкий», поскольку эта ягода легко уминается, Но вот малиновый уже означает не «мягкий», а «цвета малины» или «приготовленный из малины».

Здесь важно понять, что каждый раз, когда в дело вступают аффиксы, они обрабатывают корень и вступают во взаимодействие не обязательно с тем значением, которое идет именно от корня, но и с благоприобретенными значениями, и, главным образом, с ними. У нас собака названа по функции, по ее использованию в собачьих бегах (от سباق сибак# «гонки»), но собачиться — это совсем не участие в бегах, а нечто другое.

Кроме аффиксального способа корнеобразования имеется другой, называемый в специальной литературе аллотезой. Имеется в виду изменение звучания слова, в частном случае изменение звучания какой-нибудь согласной корня. На русском материале: кристалл, хрусталь. Это явление можно найти в любом языке, но в арабском оно представлено в более массовом виде и касается только согласных корня. Как правило, отклонение звучания, если это действительно аллотеза, происходит в пределах гоморганности звука. Т. е. произношение меняется, но произносится слово тем же органом речи, например, губами. Если аллотеза сопровождается изменением значения, то этот процесс имеет непосредственное отношение к корнеобразованию. Загадочным это явление не представляется и дело здесь лишь за тем, чтобы бы в этимологическом исследовании оно было учтено.

Если из общего количества корней арабского языка мы постепенно будем изымать корни производные (по мере их выявления), то в постоянно сужающемся круге корней мало помалу начинает проявляться тот исходный принцип генерирования корней, который нас должен привести к началу.

Выясняется вот что. Сколько бы мы ни извлекали аффиксов из состава корня, в остатке никогда не получается менее трех согласных. Этот эффект объясняется двумя факторами. Первый — восстанавливаются свернутые слабые. Второй состоит в том, что в арабском языке любой звуковой материал, даже состоящий всего лишь, на наш взгляд, из одной гласной, автоматически становится состоящим как бы из трех согласных, если только он мыслится в качестве знаменательного слова.