Сити, деньги и перо

— Уважаемый Михей Валерьянович! Добрые люди уже успели просветить меня на тему, кто вы такой и насколько опасно вам перечить! Но согласитесь, для колдуна вашего уровня устраивать банальный дебош в офисе коммерческой организации как-то чересчур мелко…

Находившийся всё это время в кабинете Неклюдов, нервно икнул, но я не обратил на это ровным счётом никакого внимания.

Да, Михей Валерьянович был колдун. Причём, если верить Эдику, достаточно серьёзного потенциала и с огромным опытом, какой случается у любого существа, разменявшего пару столетий на этой земле.

— Михей Валерьянович, мы же с вами почти соседи, — продолжал разливаться я соловьём перед неподвижно лежащим мужчиной. — Вы около Щёлково обретаетесь, я рядом с Лосиным Островом живу.

Ну, неужели обязательно было устраивать такое представление? Можно же было просто банально позвонить! Не хотите мне, вон, у Олега Дмитриевича визитку попросили бы. Всё-таки двадцать первый век на дворе…

Лишённый возможности говорить и шевелиться Михей Валерьянович мне, конечно же, ничего не ответил. Он только вращал с бешеной скоростью зрачками и наверняка придумывал в эту секунду очередной способ убийства с особой жестокостью.

— Вы же умный человек, Михей Валерьянович! Должны понимать, что наследие Ивана Максимовича никак не может остаться бесхозным. Причём, я нарочно употребил слово наследие, а не наследство. Помимо неких материальных активов, эта история оставила неизгладимый след в душах всех её участников. По крайней мере, меня проняло до самых последних частичек организма.

Действие яда, судя по всему, начало понемногу заканчиваться, потому что Михей Валерьянович, лежавший обездвиженным бревном, глубоко вздохнул и вроде как чуть-чуть повернул голову, чтобы видеть меня получше.

— Так вот, Михей Валерьянович! — добавил я в голос жёсткости. — К чему собственно я здесь перед вами распинался. Три моих друга находятся в больнице, а мне даже некому сломать шею за их здоровье! Происходящее в последние дни напоминает второсортный детектив, когда автор сам не знает, кто в итоге окажется убитой! Я пытаюсь хоть как-то упорядочить этот хаос, но признаюсь честно, получается пока не очень. И тут появляетесь вы и начинаете требовать какую-то книгу! Вы ненормальный?

Судя по всему, мной Валерьянович считал себя абсолютно нормальным. Действие яда уже заканчивалось, так что колдун во всю пытался дрыгать ногами и переворачиваться!

Неклюдов аккуратненько отошёл подальше от связанного. Похоже, что теперь он окончательно поверил в мои рассказы про сущности, рвавшие серебряную нить, и решил не испытывать судьбу.

— Михей Валерьянович! — я встал с дивана, а затем прижал дрыгающееся тело к полу коленом. — Я хочу поговорить! И этот разговор будет на моих условиях! Либо так, либо никак иначе!

Колдун подо мной дёрнулся, а затем попытался изогнуться, чтобы ударить мне в бок связанными голенями. Он, видимо, пытался ещё и что-то сказать, но язык до конца и восстановил чувствительность, так что до меня долетели только лишь брызги слюны и невнятное рычание.

— Михей Валерьянович! — укоризненно покачал я головой. — Вы меня либо не слушали, либо не поняли!

В следующий момент я просто сломал колдуну указательный палец на руке.

Это очень больно, причём в первую очередь по мозгам бьёт даже не боль, а сам факт перелома.

Почему? Да потому что он хоть чуть-чуть, но находится за гранью нашей морали. Странное свойство паники, присущее всем живым существам без исключения. Мы достаточно легко переносим словесные ругательства. Ну это ж слова, как говорится, брань на воротах не виснет. Рано или поздно, ругаются все! Мы на кого-то, кто-то на нас! Удары воспринимаются острее. Нет, конечно же, на белом свете существуют белоручки, которые впадают в ступор от первого же удара по сопатке. Как так?

Физическое насилие в нашем прогрессивном толерантном либерально испорченном обществе? По лицу? Кулаком? В смысле «только начали»?

Но даже при наличии ущербных исключений, большинство людей от ударов не умирает. Ни по лицу, ни по спине, ни по шее. Более того, отдельные индивидуумы, начитавшееся в детстве книг про партизан и подпольщиков, вообще воспримут ситуацию как вызов! Он бьёт меня! Он хочет узнать самую страшную тайну?! Не бывать такому!

И тут в дело вступает сломанный палец! Вот это уже за гранью, потому что никто не готов, даже мысленно, расставаться с частью своего тела.

Только что, человек мило сидел на диване и разглагольствовал о мире и сотрудничестве, а потом вдруг хрясь! Сломал палец!

— Михей Валерьянович, не надо орать! — наставительно сказал я, не обращая внимания на то, что Неклюдова сейчас наверное стошнит прямо на ковёр. — Повторяю! У меня нет времени выслушивать все ваши претензии, но раз уж вы пришли и оказались на полу в связанном состоянии, то разговор состоится исключительно на моих условиях.

Рёв от перелома второго пальца оказался громче, так что мне пришлось воткнуть в рот колдуна носовой платок, невесть откуда оказавшийся в заднем кармане.