Сити, деньги и перо

Вот только не надо думать про меня плохо, нормальный платок, я в него даже не сморкался ни разу!

Неклюдову, видимо, всё-таки немного поплохело. Он кулем свалился в одно из кресел, но, к моему удивлению, даже не предпринял попыток сбежать из кабинета. Дескать, меня там не было, я вообще не в курсе происходящего. То ли любопытство вице-президента оказалось сильнее страха, то ли я действительно думал о нем слишком плохо. Олег Дмитриевич сделал свой выбор и решил, что нам необходимо плыть в этой лодке вместе. Позиция, достойная похвалы и бурных аплодисментов, хотя с другой стороны, а куда ему деваться?

Тем временем, мычание из забитого тканью рта резко уменьшилось в громкости, и я пришёл к выводу, что настало вполне удачное время для продолжения нашего с колдуном разговора.

— Ну что, Михей Валерьянович? — спросил я, заглядывая в глаза лежащему мужчине. — Пообщаемся?

Прикрытые веки, из-под которых пытались выкатиться капли какой-то прозрачной жидкости, нет, ну не плачет же он на самом деле, наверняка означали знак согласия, так что я решил не тянуть и выдернул платок изо рта неожиданного гостя.

— Ты отморозок! — первым делом сообщил мне Михей Валерьянович, как только вновь обрёл возможность разговаривать.

— По-моему, не очень конструктивно? — обернулся я на сидевшего в кресле Неклюдова. Вице-президент был бледен, как натяжной потолок у меня на кухне, но стойко держался в этой реальности, вцепившись в кожу подлокотника кресла.

— Подожди! — выдохнул колдун. — Давай поговорим! Я вообще пришёл не к тебе, а к племяннику Еремеева. Мне нужна эта книга! Время идёт, а сделка до сих пор не закрыта!

— Прискорбный факт, — согласился я со связанным мужчиной. — Тем более, что неведомая мне книга явно нужна не для коллективного чтения в вашей общине. Что там, Михей Валерьянович? Рецепты человеческих жертвоприношений? Запретные ритуалы? Откуда такая спешка и неуважение воли покойного?

— Я заключил сделку, — упрямо мотнул головой колдун. — Если её не выполнил один Еремеев, то пусть исполнит его наследник. Где он? Или это тоже огромная тайна?

— Я не очень понимаю, к чему именно относится слово тоже, — наблюдать за мимикой Михея Валерьяновича оказалось почему-то дюже увлекательно. В голову невольно пришла мысль, что по его гримасам можно легко составить справочник для начинающего актёра — настолько чётко и ярко проявлялись на его лице эмоции. — Но господин Еремеев вам сейчас никак не поможет. За короткое время пребывания в России он наворотил столько, что боюсь, полковник Седых не скоро отпустит его из своих казематов. И радуйтесь, что вы сейчас общаетесь со мной, а не с ним. Я так понял, что у Эдуарда Алексеевича к вам очень большие претензии. Чем вы там пытались баловаться? Некромантией с человеческими жертвоприношениями? Я надеюсь, до убийства младенцев дело не дошло?

Колдун дёрнулся, как от пощёчины, а я понял, что подозрения Эдика имеют под собой реальную почву. Фигура Михея Валерьяновича заинтересовала меня ещё на оглашении завещания, всё-таки столь колоритный персонаж не мог не броситься в глаза, так что я при первой же возможности поинтересовался у полковника, кто этот неформал, откровенно плюющий на все нормы и правила поведения.

То, что поведал мне Эдик, вызвало в моей душе бурю эмоций, и я не могу сказать, что среди них хоть какие-то были хорошими.

— Зачем вы вообще появились в Москве из своего болота? — продолжал допрашивать я колдуна. — Спокойная жизнь надоела? Чего ещё вам не хватает? Построили общину в глухом углу, завлекаете туда несчастных, от разных горестей остатки ума потерявших. Ну так радуйтесь, пока ещё до вас не дошли руки у правоохранительных органов. Здесь то вам что понадобилось?

— Книга, — прохрипел Михей Валерьянович, пытаясь вздохнуть полной грудью, но скотч в несколько слоёв упорно мешал ему это сделать. — В коллекции Еремеева оказался дневник расстриги Демиона, и я договорился с ним о покупке. Но Иван Максимович жаден оказался без меры и попросил за сей том два миллиона долларов.

— Ух ты! — донеслось до меня из-за спины. Судя по всему, Неклюдов только что осознал, что последнее время посвящал себя совсем не тому бизнесу. Понятное дело, что подобные сделки случаются не каждый день, но два миллиона вечнозелёных бумажек — это годовая зарплата, как минимум, пары десятков обычных работяг с завода. А то, может быть, и пары сотен.

— Демион, который расстрига, — ненадолго задумался я, но память упорно отказывалась подсовывать мне хоть какие-нибудь крупицы информации, связанные с этим именем. — Лично мне это имя ничего не говорит, но это, собственно, и не важно. У вас есть подписанный договор?

— Нет, — не отвёл взгляда колдун. — Но книга была обещана мне, и я не собираюсь уступать право на неё кому-нибудь другому. Эта книга моя, и она не может попасть в чужие руки!