Сито жизни

Керез давно уже, с того самого времени, когда Мамырбай ночью пришел к ней, и на него напал Бедел, и была драка, — с того самого времени Керез помнила, как Мамырбай унизительно отозвался о Беделе. Много раз порывалась сказать ему, что это прежде всего плохо говорит о нем самом, о Мамырбае, и потому еще обиднее для нее… собиралась сказать, но не решалась. Не хотела задевать старые раны. Теперь же неожиданно для себя самой заговорила:

— Самое плохое в человеке — способность унизить другого. Разве Бедел виноват в своем физическом недостатке? Мне было так стыдно… До сих пор как вспомню…

— Я понимаю… Я и сам вспоминаю со стыдом. Дурак я был… Жизнь, оказывается, учит, и больно учит, — ответил Мамырбай. Керез почувствовала искренность его слов и благодарно улыбнулась.

Мамырбай пересел к ней, ласково погладил ее волосы, и Керез не оттолкнула его. Он заглянул в ее глаза — они показались ему чудом, нежным чудом. Потом он осторожно привлек ее к себе, поцеловал в щеку. Сердце его билось так сильно, что готово было разорваться. Девушка не пыталась освободиться из его объятий, склонила голову к нему на плечо. Так они сидели рядышком — как единое целое, и никакая, лучшая из лучших песен не могла бы рассказать о них.

— Люблю тебя… Ты у меня в сердце. Если бы не было тебя…

— Какой ты хороший.

— Это ты сделала меня таким, Керез.

— Да…

…В свой аил Мамырбай и Керез добрались к вечеру. В эту зиму юрты их родителей оказались по соседству, в ущельях одного склона. На дороге, которая вела туда, лежал иссеченный временем огромный камень. Он расположился отдельно от других камней, мог укрыть от ветра небольшое стадо — даже в зимние холода подле него было тепло, и, видно, поэтому местные жители называли его «Каменный дом».

Когда Мамырбай и Керез подошли к этому камню, навстречу им выскочил Бедел. Должно быть, издалека заметил их и ждал, спрятавшись. В руках у него был небольшой нож. Когда он неожиданно появился на дороге, Керез испуганно закричала. Мамырбай не спеша снял с плеча связанные ремнем чемоданы, поставил их на землю и пошел навстречу Беделу, глядя ему прямо в глаза. Керез пыталась остановить его, схватила за руку, умоляла бежать… Мамырбай не слушал ее, отстранил, даже не обернувшись.

Бедел приблизился, держа нож наготове. Когда он подошел почти вплотную и занес руку, Мамырбай неуловимо быстрым движением опрокинул его навзничь. Нож отлетел и утонул в сугробе. Бедел тут же поднялся, но, оказавшись безоружным, похоже, растерялся, попятился. Мамырбай с силой пнул его в живот — тот охнул и осел и уже не поднялся. Керез подбежала, обняла Бедела, защищая.

— Не трогай! Он же может умереть!

— Так ему и надо!

— Почему?

— Я его ненавижу.

— Хоть ты и ненавидишь его…

— Зато ты неплохо к нему относишься — это хочешь сказать?

— А почему я должна не любить его? Бедел хороший…

— Хороший? Ну, тогда…

— Что тогда?

— Выходи за него замуж!

— Какое тебе дело до того, за кого я выйду замуж!

Мамырбай, оскорбленный, подхватил чемоданы и зашагал к дому.

— Оставь мой чемодан! Спасибо за помощь!

Мамырбай бросил чемодан и, не оборачиваясь, широким шагом направился к дому. Девушка рассердилась. Чуть не заплакала, но сдержалась, не захотела показать перед парнями свои слезы. Горстями стала бросать снег в лицо Бедела. Тот очнулся, увидел возле себя испуганную девушку и покраснел. Поднялся, взял ее чемодан и молча двинулся в сторону дома. Сейчас он мог думать лишь об одном: о том, что оказался бессильным, уступил Мамырбаю, получил взбучку, опозорился перед девушкой. На этот раз вконец опозорился. Постепенно он остывал и, чем больше, тем яснее понимал, что, как бы он ни старался пересилить, подмять Мамырбая, отвадить его от Керез, ничего из этого не получится. Он привык считать себя очень сильным, никогда никому не уступал в стычках, но теперь, как бы осознав, что есть парни сильнее, ловчее его, опустил голову и шел, глядя под ноги, не по утоптанной тропинке, а по снегу, по целине.

Керез, глядевшей на Бедела со спины, он казался мощнее, здоровее, мускулистее Мамырбая, и она сейчас удивлялась, почему он оказался побежденным. В сторону, куда ушел Мамырбай, она не смотрела, заставляла себя не смотреть.

А Мамырбай, когда только что отошел, не вытерпел, оглянулся — увидел, что девушка поддерживает голову лежащего Бедела. Мало того, ему показалось, что девушка будто бы целует Бедела, его соперника. Сердце у Мамырбая чуть не лопнуло. Темное чувство злобы звало его вернуться и как следует отделать обидчика, но он справился с собой. Подумал, как они встретятся после этого с Керез, и если встретятся, то как будут разговаривать…

Обескураженный, растерянный, он пошел к дому. И, видно в противовес сегодняшнему досадному происшествию, вспомнились ему чудесные дни — всего два месяца назад.