Сицилиец

— Вот этого обещания я вам дать не могу, — сказал министр Трецца.

— Но только это обещание от вас и требуется, — возразил дон Кроче.

Министр погладил свою бородку.

— А что за человек этот Гильяно? — нехотя спросил он. — Такой молодой и такой злобный. Даже для сицилийца он слишком жесток.

— Ну что вы — он человек мягкий, — сказал дон Кроче, не замечая сардонической улыбки министра и опуская то обстоятельство, что сам он ни разу в глаза не видел Гильяно.

Министр Трецца покачал головой.

— Не думаю, — сказал он. — Человека, убившего столько карабинеров, едва ли можно назвать мягким.

А ведь это правда. Дон Кроче подумал, что Гильяно в самом деле вел себя крайне безрассудно последний год. Расправившись с отцом Доданой, Гильяно стал бешено преследовать всех своих врагов — и мафию, и римских чиновников.

Он разослал во все газеты письма, в которых объявлял себя правителем Западной Сицилии… А кроме того, разослал предупреждения карабинерам, чтобы они не смели после полуночи патрулировать улицы Монтелепре, Корлеоне и Монреале. Нужно же его людям навещать друзей и родных, и он вовсе не желает, чтобы их арестовали в постели или пристрелили, когда они будут выходить из дома; да и он сам захочет ведь навестить своих родных в Монтелепре.

Газеты напечатали это с ехидным комментарием. Это что же, Сальваторе Гильяно запрещает cassetta? Этот бандит запрещает полиции осуществлять свои законные функции и патрулировать улицы сицилийских городов? Какая наглость! Какое возмутительное бесстыдство! Этот молодой человек что же, считает себя королем Италии? Появились карикатуры, на которых карабинеры прятались в темных закоулках Монтелепре, в то время как огромный Гильяно величественно шагал по площади.

Естественно, фельдфебелю в Монтелепре оставалось только одно: каждую ночь высылать патрули на улицы. Каждую ночь он приводил свой гарнизон, раздутый до сотни человек, в состояние боевой готовности и заставлял карабинеров охранять все подступы к городу со стороны гор, чтобы Гильяно не мог в него ворваться.

Но однажды он послал карабинеров в горы, и Гильяно вместе со своими пятью командирами: Пишоттой, Террановой, Пассатемпо, Сильвестро и Андолини — а каждый из них возглавлял отряд в пятьдесят человек — устроил им засаду. Гильяно открыл по ним безжалостный огонь и убил шестерых. Остальные бежали, спасаясь от пулеметного огня.

Рим взялся за оружие, однако именно удаль Гильяно и могла сослужить им всем сейчас службу, если только дону Кроче удастся переубедить это парниковое растение — министра.

— Поверьте, — сказал дон Кроче министру Трецце, — Гильяно может быть нам полезен. Я уговорю его объявить войну социалистам и коммунистам на Сицилии. Он нападет на их центры, уничтожит их активистов. Он будет моей вооруженной рукой. Ну и, конечно, я и мои друзья проведем необходимую работу исподтишка.

Министр Трецца не возмутился, лишь презрительно произнес:

— Гильяно уже опозорил нашу страну. Опозорил в международном масштабе. У меня на столе лежит план, разработанный начальником штаба нашей армии, согласно которому против Гильяно и его бандитов будут двинуты войска. За его голову назначено вознаграждение в десять миллионов лир. Тысяча карабинеров прибывает на Сицилию для подкрепления. А вы просите, чтобы я поберег его? Дорогой дон Кроче, я рассчитывал, что вы поможете нам и выдадите его, как выдавали других бандитов. Гильяно — это позор Италии. Все считают, что с ним надо кончать.

Дон Кроче отхлебнул кофе и провел пальцами по усикам, вытирая влагу. Ему начинало надоедать это римское двоедушие. Он медленно покачал головой.

— Нам куда важнее сохранить жизнь Тури Гильяно — пусть совершает свои героические дела в горах. Народ Сицилии молится на него — люди читают молитвы во спасение его души, чтобы он остался цел и невредим. На моем острове не найти человека, который предал бы его. Да и сам он намного хитрее всех других бандитов. В его лагере есть мои шпионы, но такова сила его личности, что я не знаю, насколько они мне верны. Вот каков этот человек.

Он всех располагает к себе. Если вы пошлете туда тысячу своих карабинеров да еще солдат, и вся эта операция провалится, как проваливались все попытки раньше, — что тогда? Я вам вот что скажу: если на ближайших выборах Гильяно решит поддержать левые партии, вы потеряете Сицилию, а значит, как вам, должно быть, известно, ваша партия потеряет Италию.

Он долго молчал, глядя в упор на министра.

— Вы должны прийти к соглашению с Гильяно.

— И как же это устроить? — спросил министр Трецца с вежливой улыбкой превосходства, глубоко возмутившей дона Кроче. Улыбка-то была римлянина, а ведь министр — урожденный сицилиец. Тем временем министр продолжал:

— Я знаю из достоверных источников, что Гильяно не питает к вам любви.

Дон Кроче передернул плечами.