Ситтин (СИ)

Она немного отстранилась, подняла голову, оценивая изменения. По две пары косичек уходят к затылку от висков. Золотистый загар, очень слабый. Кажется, радужка стала больше и еще синее. Изменилось выражение глаз. На рубахе под распахнутой курткой какие-то украшения, металл и камни. Уши проколоты — по три-четыре сережки в каждом. На шее часто-часто бьется жилка.

— Устал? — спросила Туу-Тикки. — Ты с дороги, да еще с арфой. Верхом?

Грен покачал головой и засмеялся.

— Я не решился выйти на Дорогу с большой арфой. Зеркало. Я научился открывать зеркала. Оказывается, достаточно желания.

— Сильного желания, — уточнила Туу-Тикки.

— Да, — согласился он. — Если бы ты знала, как хорошо почувствовать себя дома!

Она вопросительно подняла левую бровь.

— Да, — подтвердил Грен. — В Ллимаэсе я не чувствовал себя дома ни разу за все эти годы — пять, семь… не знаю.

— А тут десять месяцев прошло, — зачем-то сказала она и поймала волну его радости и облегчения. — Хочешь чаю?

Грен помотал головой и она заметила, насколько длиннее стали его волосы.

— Я принес вина из трав Ллимаэса, — объяснил он. — Выпьем за встречу?

И щелкнул пальцами, приказывая духам принести бокалы.

Они устроились на полу возле камина, друг напротив друга. Туу-Тикки расстелила по полу юбку, Грен скинул куртку, оставшись в темно-голубой рубашке странного кроя, но не стал снимать сапог. Бутылка из матового узорчатого стекла была запечатана воском. Грен аккуратно снял его и налил прозрачно-зеленое, чуть пенящееся вино в два бокала. Протянул один Туу-Тикки, второй взял сам. Посмотрел сквозь вино на огонь, плеснул несколько капель в пламя и сказал:

— Я хочу выпить за тебя. За верность, и постоянство, и… — он замялся, но они не слишком нуждались в словах. Она поняла и так.

Туу-Тикки пригубила вино, облизала губы, а потом начала пить медленными глотками. Вино из Ллимаэса было легким, горьковатым, в нем совершенно не чувствовался алкоголь, зато травы… она не бралась определить, что это за травы и сколько их. Однако предчувствовала, что послевкусие останется с ней надолго.

Грен пил и смотрел на нее, как жаждущий на воду.

— Я не понимал, как соскучился по тебе, пока не вернулся, — признался он.

— Не до того было?

Он опустил ресницы.

— Не до того. Год в Дороге, а потом — острова. Ученичество. Вчера закончился срок.

— Как-то быстро для долгоживущей расы.

— Я же полукровка, — объяснил он. — Что-то можно воспринять, только если с рождения там воспитываться. Многим вещам меня и не пытались учить.

Кай подошел к ним, лег мордой к огню, положил морду Туу-Тикки на колени. Она погладила собаку по невесомой шелковой шерсти.

— Надо будет придумать легенду о породе, — сказала она. — А то нас вопросами замучают.

— Кай может не покидать большого ситтина.

— А ветеринар?

Грен задумался, вертя в пальцах бокал.

— Об этом я забыл, — сказал он. — Самая обычная эльфийская борзая, насколько они могут быть обычными.

— Это мир людей, — мягко напомнила Туу-Тикки. — Большой ситтин велик, но нельзя же в нем замкнуться. Ладно, Кай, будешь салюки-бридом. То бишь аборигенной арабской салюки. Тебе в самый раз.

— Они вроде кареглазые? — уточнил Грен. — Не бывает же собак с зелеными глазами?

— Не бывает. Но бридам не обязательно быть образцами экстерьера. Я сделаю документы. Эндрю мне не откажет. Он вообще не умеет отказывать, сколько я заметила. Так кто ты теперь? Эльфийский менестрель?

— И лучник, — кивнул Грен. — Там это как вождение автомобиля в США. Обязательный навык. Ну и по мелочи — немного ювелирного дела, немного травничества, пение, разговор с растениями и водой… Понимаешь, на островах почти нет смены времен года и все время что-то цветет. Не то чтобы вечная весна, но на первый взгляд похоже. Время пролетает совершенно незаметно.

— А как ты нашел себе учителя? В Ллимаэсе так легко берут в учебу полукровок?

— У деда взыграло чувство чести, — улыбнулся Грен. — У деда по отцу, я имею в виду.

— То есть тебе удалось найти кровную родню? — изумилась Туу-Тикки.

— Повезло, — Грен кивнул. — Лин еще в начале нашего пути говорил, что видел кого-то на меня похожего. Оказалось — дед. А прадеда нет, поэтому отец и стал бродягой.

— Ты его видел?

— Нет. Он не возвращается в Ллимаэс. Понимаешь, учит ребенка не отец, а дед, и…

— Я поняла. Это разумно, наверное, при настолько долгой жизни. Кстати, насколько?

Грен пожал плечами.

— Они не считают лет. Лэи — арфист, не музыкант, то есть не только музыкант. В первую очередь мастер. Так что учителя для меня он нашел. А сам учил всему остальному. Правда, не доверил мне изготовить лук, но стрелы для себя я делаю сам.

Туу-Тикки оглянулась в поисках лука.

— В кабинете, — объяснил Грен. — А ты? Ты пошла учиться?