Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985

Задача серии «Победы»⁹ – где полный разгул ультрасовременной вседозволенности смешивается с кропотливым реализмом в духе Ораса Верне¹⁰ – живописью развязать битвы заново; но в противоположность Жоржу Матьё и его ретроградному идеологическому повороту, которым он оправдывает свои жалкие рекламные скандалы¹¹, переворот, к которому мы здесь пришли, заключался в том, чтоб подправить историю, сделав её лучше, революционней и удачней, чем она была. «Победы» продолжают тот безоговорочный оптимизм détournement, с которым уже выступил Лотреамон, отрицая несчастье во всех обличиях и его логику: «Я не приемлю зла. Человек совершенен. Душа не может пасть. Прогресс существует… До сих пор несчастья изображались ради того, чтобы вызвать чувство страха и сострадания. Я же стану описывать счастье, чтобы вызвать противоположные чувства … Пока мои друзья не умрут, я не буду говорить о смерти»¹².

Июнь 1963

ГИ ДЕБОР

Стачка в Астурии

Лето 1963 года в Испании было отмечено вторым ударом по франкизму, нанесённым волной рабочих выступлений. Первым грозным подъёмом испанского пролетариата – спустя двадцать три года после поражения сперва его революции, а затем и гражданской войны против местного и мирового фашизма – была волна стачек, прокатившаяся весной 1962 года по Испании. Несмотря на то что после победы Франко любая забастовка была вне закона, тогда они обрели широчайший размах и в большинстве своём окончились победой, началось же всё с шахт в Астурии. А в этом году шахтёры Астурии провели стачку, которая длилась с последней недели июля вплоть до конца сентября, продержавшись более шестидесяти дней, и почти всё это время объединяя от 40 000 до 50 000 рабочих. После успеха в 1962 году волнения в астурийских шахтах не прекращались. Постоянно происходили споры на почве условий труда и точечные забастовки. Но на этот раз стихийная стачка в одной из каменноугольных шахт перекинулась благодаря рабочей солидарности на весь горнодобывающий район Астурии. Металлурги в Мьересе присоединились к забастовке сразу же, но их требования были быстро удовлетворены. Ближе к концу событий вспыхнуло несколько стачек в шахтах на юге Испании (Рио Тинто и Пуэрольяно), в то время как волнения дошли и до рабочих из регионов с добычей свинца (Хаэн). Однако к тому моменту астурийское движение стало терять силу, и стачки не смогли распространиться ни в Каталонию, где Барселона представляет собой ещё один крупный промышленный центр и очаг рабочего движения – Испании, ни в Баскские земли, ни в мадридский регион.

Экономические требования шахтёров, несколько заниженные, в первую очередь касались зарплат, потому что рост цен за последние шестнадцать месяцев полностью съел то повышение, которого удалось добиться в 1962‑м; но требования не ограничивались лишь экономическими вопросами. В них также говорилось об условиях труда, об отпуске; как только металлурги из Мьереса получили ежегодный отпуск сроком на месяц, шахтёры тут же добавили это в свой список. Но главным их требованием было право иметь собственных прямых представителей и отказ от «вертикальных» профсоюзов Франко, которые являются официальной организацией на предприятии, принудительно объединяющей управляющих и рабочих. В этом их забастовка носила непосредственно политический характер, так как требовала пересмотра одного из столпов режима, с которым испанская буржуазия рассталась на период 1936–39 годов. Это была открытая битва за собственное достоинство, а значит прямое столкновение с режимом, проклинаемым всеми рабочими Испании.

Те формы, которые приняла борьба астурийских шахтёров, демонстрируют их стремление к независимости. Каждая шахта выбирала своего представителя, и они руководили стачкой посредством подпольных собраний. Не признавая профсоюзов, бастующие направили для прямой передачи своих требований властям в Мадрид группу шахтёров, больных силикозом¹. И те повторяли, что у них нет иных представителей, кроме них самих.

Солидарность всех рабочих региона проявляла себя постоянно. Те, кто не участвовал в стачке, подверглись оскорблению в виде насыпанных перед их дверьми зёрен (куриного корма, символа трусости). Рыбаки из Бильбао договорились рыбачить дополнительные часы после своего рабочего дня, чтобы передавать рыбу бастующим. Те из шахтёров, у кого ещё был какой‑то клочок возделанной земли, работали на нём вместе с товарищами и делили с ними урожай. Мелкие торговцы поддерживали забастовку, раздавая еду рабочим их квартала в личном порядке. В этой связи астурийские шахтёры говорили, что деньги, собранные за границей в 1962 году в их поддержку, так и не дошли до них; они осели у бюрократов из Праги (сталинистов) и Тулузы (социалистов в изгнании), и были пущены на их собственную пропаганду. Поэтому бастующие настаивают, чтобы деньги переводились напрямую семьям бастующих.