Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985

Уже с весны 1967 года можно говорить о том, что движение «культурной революции» потерпело чудовищный провал, и что этот провал – самый большой из длинной череды провалов бюрократической власти Китая. Цена операции оказалась баснословной, но притом ни одна из её целей не была выполнена. Раскол в бюрократии сильнее, чем когда‑либо. И в свою очередь, раскалывается всякая вновь установленная в контролируемых маоистами регионах власть: «тройственный союз революции» (армия – «красные гвардии» – партия) постоянно рассыпается на части – и в силу противоборства этих трёх сил (особенно по вине партии, которая держится особняком или входит в союз только чтоб его саботировать), и в силу внутренних конфликтов в каждой из них, ещё более глубоких. Кажется, что собрать аппарат заново ничуть не легче, чем выковать новый. К тому же пекинские власти не имеют ни малейшего контроля над как минимум двумя третями территории Китая.

Наряду с правительственными комитетами сторонников Лю Шаоци и с всё усиливающимися рабочими движениями, под видом независимых генералов-«коммунистов» вновь объявились полевые командиры¹⁷, которые ведут переговоры напрямую с центральной властью и ведут собственную политику, особенно в отдалённых регионах. В феврале возглавлявший Тибет генерал Чжан Гохуа после уличных боёв в Лхасе использовал против маоистов бронетехнику. Три маоистские дивизии посланы «раздавить ревизионистов». Судя по всему, их успехи довольно скромны, потому что по состоянию на апрель Чжан Гохуа всё ещё контролирует регион. Его принимают в Пекине 1 мая, и в ходе переговоров достигается компромиссное решение, в соответствии с которым Чжану Гохуа было поручено создание революционного комитета¹⁸ для управления провинцией Сычуань, где начиная с апреля власть захватил находящийся под влиянием генерала Хунь «революционный союз», который арестовал маоистов; впоследствии в июне члены народной коммуны завладели оружием и атаковали военных. Во Внутренней Монголии армия выступила против Мао ещё в феврале под предводительством замполита гарнизона Лю Чана. То же самое в Хэбэе, Хэнани, Маньчжурии. В мае в Ганьсу генерал Чао Юнь-Цзы успешно организовал антимаоистский путч. Ситуация в регионе Синьцзян, где располагаются ядерные установки, стабилизировалась в марте, когда контроль над ней с общего согласия взял генерал Ван Энь-мао; хотя говорят, что именно он в июне атаковал местных «маоистов-революционеров». Хубей, один из старейших промышленных центров Китая, в июле полностью находится в руках генерала Чэня Цзайдао, начальника Уханьского военного округа. В духе старого доброго «Сианьского инцидента»¹⁹ он арестовывает сразу двоих высокопоставленных чиновников из Пекина, посланных на переговоры с ним; приходится лететь самому премьер-министру, причём возвращение двух парламентёров выставляется «победой». В это же время 2 400 заводов и шахт этой провинции оказываются парализованными вследствие вооружённого восстания 50 000 рабочих и крестьян. Вдобавок к началу лета становится ясно, что столкновения продолжаются повсюду: в июне в Хэнани «консервативно настроенные рабочие» совершили нападение на здание прядильной фабрики с применением зажигательных бомб, в июле бастует каменноугольный бассейн в Фушуне и нефтяники в Дацине, шахтёры Цзянси преследуют маоистов, звучат призывы к борьбе против «промышленной армии Чжецзяна», которая описывается как «террористическая антимарксистская организация», крестьяне вот-вот двинутся на Нанкин и Шанхай, в Гуанчжоу и Чунцине идут уличные бои, студенты Гуйяна нападают на армию и захватывают маоистских руководителей. И правительству, принявшему решение остановить насилие «в регионах, контролируемых центральными властями», будет нелегко сделать это даже там. Раз не выходит пресечь беспорядки, пытаются пресечь распространение информации о них, выдворяя немногочисленных иностранных граждан.