Сюрприз для Ловчего

Глаза дракона-набалдашника удовлетворённо сверкнули.

– О, не переживай, это всего лишь крох-хи той силы, которую Механус показал мне. Сам он сейчас в пути. Вр-рата открывать – штука сложная. Но если у меня будет и твоя кровь – это будет в разы легче. Я звал тебя в дар ему. А ты… Ха! Ты стаа-анешь его частью. Как и твоя женушка.

Ванда в центре пентаграммы шумно выдохнула и застонала.

Давай, милая, давай, девочка, приди в себя…

Ты сильная… Ты сможешь… Борись, Ванда! Борись! Черт побери, ты теперь Каварди!

Беспокойство за свою женщину полыхнуло ослепительной молнией внутри мужчины. Но слабости больше не было.

Между тем, Гилмор продолжал говорить:

– Ты глупец, Кавар-ди. Тебе досталось такое сокровище. Дочь моей старой знакомой, котор-рую я долго и страстно любил, однако она пре-дала меня, выйдя замуж за какого-то кавалериста.

Мортон напрягся. Значит, вот в чем заключалась канва истории.

– Я принял её вы-бор. Принял, хоть и не простил. А когда узнал, что её дочь Лов-чая… Да-да, не смотри на меня так, своим людям Механус дает знания, о которых в этой жалкой империи могут только мечтать. Я следил за Вандой. Долго. Пришлось даже выкупить долги её семьи и Жер-дана. Нужно было как-то управлять девчонкой и её братцем. Жаль, последний совершенно бес-полезен, у него нет никакого дара.

В какой-то миг Мортон заметил, что сияние трости стало слабее. Будто то, что её питало, больше не давало такого потока энергии. А значит, есть шанс…

Он немного изменил положение тела, чтобы в любой момент можно было сорваться и кинуться на Гилмора.

– Механус дал мне понять, что тело с уникальными способностями Лов-чей будет для него желанным вместилищем…

– Странная любовь, – невозмутимо заметил Мортон. Что ж, если Гилмор решил поговорить – он тоже поговорит. Даст время своей девочке. Он видел шевеления её руки, волны энергии растекались по венам, значит, она сопротивлялась. – Если бы ты любил мать Ванды, то вовек бы не причинил вреда её ребенку.

– Это единствен-но верный путь! – В глазах Гилмора появился фанатичный блеск. – Это честь для неё! Ме-ханус древнейший дух! Его имя не упоминали в книгах, лишь в древ-них рукописях тех, кто жил в Бер-гасе на заре времён, сохранились истории о том, кто способен управлять неживой плотью.

«Совсем тронулся, – понял Мортон. – Снюхаться с тёмной сущностью из мира духов. Там любой наобещает с три короба, лишь бы почувствовать живое тело».

Получалось, Гилмор ещё более опасный псих, чем думалось раньше.

Трость пошатнулась.

Сияние пентаграммы замерцало. Чему-то явно не хватало мощи, чтобы всё это держать. Слабоват Механус, который решил прийти в этот мир.

Мортон рванул вперед, выпуская плети силы.

Гилмор ловко отскочил. Выхватил револьвер, но Мортон вышиб оружие в сторону.

Они сцепились в дикой схватке, не давая друг другу сделать даже вздоха.

Механик был одержим жаждой управлять миром. Но ярость на это чудовище и страх за Ванду только придавали Ловчему сил.

Размазать. Раздавить. Уничтожить эту тварь, которая посмела причинить вред его жене.

Бой шёл на смерть.

Гилмор сопротивлялся. Его удары оглушали, тело ловко выворачивалось из захватов Мортона. Однако с каждой секундой Механик слабел.

Пентаграмма лихорадочно светилась и мигала. Дребезжала в свете фонарей, требовала подпитки, которой не давали.

Мортон, вложив всю силу в удар, заехал кулаком в лицо Гилмора. Послышался хруст сломанного носа. Слабый вскрик, наклон, резко зажать голову врага двумя руками и свернуть.

Тело Механика медленно осело на пол.

Пентаграмма потухла. Механус, лишённый силы своего призывающего, так и не пробрался в этот мир.

Мортона качнуло, и он рухнул на пол, упираясь одной рукой в пол.

Потом…

– МОРТОН!

Это Ванда.

Это его сокровище.

Значит, всё хорошо. Никакой древний дух не добрался до неё, не вселился.

Они пришли вовремя. Глаза налились тяжестью.

Что-то снова не так.

Он услышал вскрик жены, потом слабый топот ножек. Ванда, приглушенно рыдая и кутаясь в откуда-то взявшийся плащ, приближалась к нему.

– Мортон… Мортон…

Она рухнула рядом с ним, и мир взорвался новыми красками. Он как сумасшедший, как путник, что потерялся в пустыне и, наконец, добравшийся до оазиса, жадно начал ощупывать её лицо и тело, проверяя, всё ли с ней в порядке. Не пострадала ли она.

Ванда захлебывалась слезами, что-то говорила, но её слова растворялись в усиливающемся шуме. Неужели они всё-таки опоздали, и тварь пробилась?

Не должна…

– Ванда…

– Я… Я так испугалась… Я…

– Тихо… Тихо, моя маленькая…

Он притянул её к себе, скупо поцеловал в лоб, жадно вдыхая родной запах.

Вдох и ещё один. И ещё…

В камеру ввалился окровавленный Грег. Быстро глянул на обоих и хмыкнул:

– Не хочу вас расстраивать, но наверху явно что-то подожгли. Буду лаконичен: сваливаем.

– Идем.

Мортон нашёл силы и потянул Ванду за собой. Та доверчиво прижалась к нему, всхлипнув последний раз.

– Всё потом.

– Да.

Назад пробирались спокойнее. Хоть в коридорах и было полно дыма.

– Проклятая лаборатория, – ругался рядом хромающий Макс, – это всё дело рук Механиков.

Мортон молчал. Перед глазами начинало темнеть, в ушах стоял звон.