Сюрприз под медным тазом

Но Саша не сдавался. Он припомнил, что рассказала ему Клара о гостиничной бизнес-империи жены дяди Толи, и произнес:

– А я слышал, что многие сейчас приобретают коммуналки в центре города и превращают их в гостиницы. Твоя мама не подумывала о том, чтобы заняться чем-то в этом роде?

Славка кинул на Сашу настороженный взгляд, помедлил, а потом все же помотал головой. Мол, отстань. Но Саша не унимался. Если не удается вывести Славку на разговор, то хоть квартиру надо осмотреть.

– И в комнатах вы тоже ремонт сделали?

– Там тоже.

– Можно посмотреть?

– Смотри.

Сам Славка не проявил ни малейшего желания присоединиться к экскурсии. Он внимательно наблюдал за сковородой, на которой уже шипели и подрумянивались купленные к ужину колбаски.

Первым делом Саша направился в комнату дяди Толи. Он и сам не знал, что надеялся там найти. Возможно, след таинственного «Красного Комиссара», который не давал покоя бедному старику? Комната покойного говорила о широком круге интересов покойного. Вот уголок футбола. В молодости дядя Толя играл за заводскую команду. И до сих пор на полках стоят кубки, а на стенах висят грамоты и флажки с символикой их команды.

– «Красный вымпел», – прочитал Саша на одном из флажков.

Точно так и называлась команда, в которой дядя Толя играл нападающим.

Следующий стеллаж был посвящен увлечению минералами. Каких только камней тут не было! И аметистовые друзы с Урала, и разноцветные халцедоны из Крыма, и яшма, и лазурит, и родонит, и обсидиан – вулканическое стекло с острыми словно лезвие краями. Не случайно ножи из обсидиана долгое время использовались людьми в качестве орудий труда. Пусть им и не хватало прочности железа, но зато острым стеклом можно было выполнять самые тонкие работы. И в заточке обсидиан не нуждался. Обкрашиваясь в процессе работы по режущей кромке, он таким образом самозатачивался.

А вот период жизни дяди Толи-моряка. Дядя Толя устроился на грузовое судно простым матросом. Судно перевозило грузы по Неве, главным образом песок, щебень и лес. И называлось оно «Комиссар Смирнов». Эту надпись Саша прочитал на фотографии, где сравнительно молодой еще дядя Толя стоял вместе с другими моряками на фоне своего корабля, на который как раз в этот момент загружали тюки с товарами. Усатый дядя Толя, чья голова еще не успела облысеть, весело смеялся в объектив фотоаппарата.

Волосы у дяди Толи были очень красивыми, светло-русыми и вьющимися тугими кольцами. На солнце летом они выгорали, и дядя Толя превращался в блондина. Точно такие же волосы унаследовал от отца Валера. А вот тетя Маша похвастаться локонами не могла, у нее волосы были короткими, ломкими и редкими. К старости они и вовсе облетели. Светленький пушок, да и только.

Саша хотел выдвинуть ящик стола, но тот предательски заскрипел, и парень замер. Не очень-то красиво шарить по чужим вещам. Не хватало еще, чтобы Славка сейчас появился в дверях и застукал его за этим занятием. Поэтому Саша поспешно переместился в спальню к тете Маше, которая больше напоминала не жилье современной женщины, а будуар вельможной дамы столетия так восемнадцатого или даже самой королевы.

Позолоченная резьба по дереву, зеркала, множество красивых и дорогих безделушек. Тетя Маша любила украшать свой быт. По сравнению с этой роскошной спальней аскетически обставленная каморка дяди Толи показалась почти убогой. Впрочем, дядя Толя тяги своей жены к роскоши никогда не разделял. Наверное, ему это было и не надо. И все же шесть квадратов комнаты дяди Толи против почти тридцати тети-Машиных казались странными.

Саша не удержался, сунул нос в комнату к Славе. Самые простые обои, минимум мебели, да и та самая дешевая. И ремонт, кажется, тут не освежался не то что с прошлого, а и с позапрошлого раза.

– Что и требовалось доказать.

Убедившись в очередной раз, что тетя Маша заботилась лишь о том, чтобы украсить свой собственный быт, а про мужа и старшего сына даже не вспоминала, Саша вернулся обратно в ее спальню.

Его внимание привлекли фотографии в красивых ажурных рамочках, позолоченных и усыпанных сверкающими стразами. Почти на всех была запечатлена сама хозяйка комнаты в разных позах и на фоне разных пейзажей. И лишь на некоторых были ее муж и дети. Причем фотографии Валеры встречались в несколько раз чаще, чем фотографии дяди Толи или Славки. Последнего вообще не наблюдалось среди позолоты и стразов. И лишь в самом низу Саша приметил небрежно заткнутую за рамку зеркала старенькую, еще черно-белую фотографию.

Никакой рамочки этой фотографии не полагалось. Края ее были обтрепаны. И все-таки женщина на фотографии была тетей Машей. Очень молодой и красивой, наверное, поэтому фотография и удостоилась чести оказаться тут. Рядом с тетей Машей на снимке был запечатлен ребенок. Темные волоски, угрюмый набычившийся взгляд.

Саша вгляделся в черты лица этого ребенка и, не удержавшись, воскликнул:

– Да это же наш Славка!

И тут же оглянулся. Нет, показалось, никого нет. Никакой Славка вовсе не стоял в дверях. Так что осмотр можно было спокойно продолжать.