Сюрприз под медным тазом

К тому времени, когда Саша вернулся к своим, они уже встали, позавтракали и занимались каждый своим делом. Женщины сплетничали, мужчины делали вид, что готовятся пойти на рыбалку, снаряжали снасти и тоже болтали. Саша отвел в сторонку своего отца и показал ему фотографии, найденные вчера ими с Карлоттой в тайнике заброшенного соседского дома.

– Ты не помнишь эту женщину?

Отец взял фотографию, взглянул на нее, потом удивленно посмотрел на Сашу.

– Сынок, ты чего?

– Не узнаешь?

– Как не узнаю! Узнаю, конечно! Это же баба Аня в молодости!

Сашка так и ахнул.

– Это прабабушка Аня! Обалдеть!

В его памяти прабабушка сохранилась маленькой сморщенной старушкой в вязаной кофте, в которую она все время куталась. Соотнести тот сухофрукт и эту цветущую молодку на фотке Саша при всем богатстве своей фантазии никак не сумел.

– Слушай, а ты уверен? – спросил он у отца.

– Я-то уверен! – сердито ответил отец. – Вопрос в том, почему ты сам ее не узнал?

– Я же был совсем маленький, когда она умерла. Я ее почти не помню.

– Но фотографии-то ее у нас в альбоме есть. И в молодости, и в зрелые годы. Много фотографий. Ты что, совсем их не смотришь?

– Смотрю, смотрю, – отступал Саша. – Вот и кантик этот ажурный по краю сразу вспомнил. Кто это вырезал? Тоже прабабушка?

– Нет, это уже моя мама так украсила.

– Ну, я и говорю, что знакомо мне это. Потому и к тебе обратился, что вижу что-то знакомое.

– Знакомое! – проворчал отец все еще недовольно. – Ты где эту фотографию раздобыл?

– Да так… тут, в доме.

– Верни на то же место, – строго велел ему отец. – Фотографии предков – это самое важное, что есть в этом мире. Усек? Война, пожар, наводнение – надо спасать не деньги, не документы, а портреты предков. Все прочее можно вернуть, а их уже не восстановишь.

Разумеется, возвращать на то же место Саша ничего не стал. Но он бережно поставил фотографию молодой прабабушки Ани в шкаф за стекло, а вот ее обрезанную фотографию не решился оставить тут же. Это показалось Саше как-то неправильно. Первая фотография выглядела прилично, а вторая была жалкой дешевкой. Мало того, что бумага была простой офисной, так еще и качество печати оставляло желать лучшего.

– Не было бы никаких других изображений бабушки, сгодилась бы и это. А так…

И Саша пошел к себе, чтобы спокойно изучить данные ему профессором материалы. Их было много. И на то, чтобы отсортировать то, что ему казалось важным от второстепенного, у Саши ушло немало времени.

За этим занятием его и застала Карлотта.

– А я только что встала, – позевывая, призналась она Саше. – Так хорошо выспалась!

– Счастливица. А я с семи утра на ногах.

И Саша рассказал о своей поездке к профессору. Карлотта тут же заинтересовалась. Она присела на краешек кровати и тоже принялась шуршать бумагами.

– Ты поосторожней, – попросил Саша девушку. – Не перепутай листы.

Но Карлотта вместо ответа поинтересовалась:

– А что это тут?

Саша взглянул и увидел, что один лист испорчен. От него был отрезан целый кусок.

– Кто же это мог сделать? – расстроился он.

– Кто! Дядя Толя, кто же еще! Это же ему профессор давал эти бумаги.

– Ну да, верно. Дядя Толя их изучил, привез обратно профессору и еще закидал его всякими вопросами.

– Что его интересовало?

– Женский труд в фашистских лагерях.

Карлотта пожала плечами:

– Странный интерес.

– И та молодая женщина на фотографии – это, оказывается, моя прабабушка Аня. Родная мать дяди Толи.

– Она была в плену?

– Никогда ничего подобного не слышал. То, что она была на фронте, это я знаю. А про плен ничего не знаю.

– А где ее фотографии, которые мы с тобой нашли?

– Одну я поставил в шкаф. А вторая тут.

Карлотта завладела обрезанной фотографией, на которой на бабушкином плече покоилась чья-то рука. Девушка снова зашуршала бумагой.

Саша старался не обращать на нее внимания, но потом услышал, как Карлотта ахнула:

– Взгляни сюда!

Он взглянул и сразу понял, что хотела сказать ему Карлотта. Тот обрезанный кусок ксерокса с фотографией бабушки один в один подошел на пустое место в бумагах профессора. Правда, в бумагах все равно оставалась еще приличных размеров дыра. Половина фотографии из них по-прежнему где-то отсутствовала.

– Наша вырезка фотографии была взята отсюда, – произнесла Карлотта уверенно. – Дядя Толя вырезал ее из этих бумаг.

И если он так сделал, значит, считал фотографию важной.

– А что она иллюстрирует? К какой части документов она относится?

Стали читать. Лист до и лист после этой фотографии как раз и содержали в себе информацию о том, каково приходилось женщинам на захваченных фашистами территориях. Некоторые, по той или иной причине, кто-то, чтобы облегчить свою участь, кто-то, чтобы спасти близких, ломались и вступали в отношения с солдатами и офицерами Рейха. Судьба таких женщин после снятия оккупации была крайне незавидной. Своим поспешно отступающим любовникам они были не нужны, а местные жители не были настроены их прощать.