Сивилла

Жизнь остановилась, пока она шла по этому пути. Ей по-прежнему нужно было овладеть целым миром. До сих пор анализ отбрасывал ее назад, а не вел вперед. Надежды стать врачом постоянно рушились из-за провалов в памяти, происходивших на занятиях, и амбиции постоянно снижались. Сивилла не могла бесконечно совершать попытки, которые проваливаются.

Она с трудом переносила само бодрствование, зная, что в состоянии бодрствования в любой момент может появиться какое-то другое «я». Даже если этого не происходило, она ощущала постоянное внутреннее давление, вмешательство со стороны «других». Она чувствовала себя одинокой, бесполезной, бесплодной. Убежденная в том, что никогда не поправится, Сивилла предавалась самообвинениям и сожалениям.

Уверенная, что жизнь ее остановилась, пока она прослеживала дорожку, приведшую только к боли и страданиям, Сивилла чувствовала, что в самом деле добралась до конечной станции. Она не хотела так жить.

Она дошла до Гудзона, коричневато-зеленого и глубокого, и представила, как медленно погружается в эти воды. Смерть принесет ей облегчение.

Сивилла подошла ближе к реке, но прежде, чем она добралась до берега, ее тело развернулось, подчиняясь воле «других». Тело, которое стала контролировать Вики, нашло телефонную будку в одном из жилых домов на Риверсайд-драйв. Набрав номер, Вики твердо и ясно произнесла:

— Доктор Уилбур, Сивилла собиралась броситься в Гудзон, но я ей не позволила.

Часть 4 Восстановление

25. Начиная вспоминать

Поначалу Сивилла сомневалась в том, что применение какого-то лекарства может привести к решающим сдвигам. Однако когда несколько сеансов электрошоковой терапии, проведенных по ее просьбе после попытки самоубийства, принесли ей относительное спокойствие и существенные изменения в восприятии мира, она доверилась доктору Уилбур и согласилась на применение пентотала натрия.

Сама доктор предложила применение пентотала не без колебаний, поскольку считала, что в случае Сивиллы наиболее подходящей методикой является чистый психоанализ. Однако опасность новой попытки суицида привела к необходимости снять — хотя бы в какой-то степени и при этом в короткий срок — чувство сильной тревожности и депрессии. По своему опыту доктор Уилбур знала, что эмоциональное освобождение, происходящее в результате сознательного вызывания (при помощи пентотала) болезненных переживаний, ранее подавлявшихся из-за их нестерпимости, — весьма полезное средство. Разряжая и снимая остроту болезненных эмоций, пентотал часто приводил к углублению понимания сути проблемы.

Первое внутривенное введение пентотала заметно снизило у Сивиллы тревожность. В сеансах, которые проводились в течение 56–70 часов после введения пентотала, Сивилла ощутила свободу, которой прежде никогда не испытывала. Пентотал (барбитурат, обладающий анестезирующим и снотворным действием) вызывал у Сивиллы совершенно новое для нее ощущение прекрасного самочувствия. На следующий день после инъекции она всегда пребывала в эйфории, которая была вызвана не только тем, что барбитурат снимал тревожность, но и эмоциональным освобождением от тяжелой травмы. Пентотал выводил на поверхность глубоко скрываемую жгучую ненависть к матери. Хотя Сивилла пока не могла принять наличие этой ненависти, сам факт того, что это чувство всплыло на поверхность, давал шансы на последующий успех.

Свободу, которую Сивилла испытала благодаря пентоталу, чувствовали и другие «я». У них наконец-то появилась возможность и существовать, и разговаривать. Вики обладала всей суммой воспоминаний, как своих собственных, так и тех, которые принадлежали «другим», включая Сивиллу. У остальных четырнадцати личностей были свои собственные воспоминания, а также некоторые из тех, что принадлежали альтернативным «я» и Сивилле.

И лишь Сивилла не имела воспоминаний, принадлежащих другим. Но по мере того, как пентотал высвобождал забытые фрагменты прошлого, воспоминания из жизненного опыта других «я» и воспоминания о забытых событиях из жизни самой Сивиллы начали просачиваться в ее сознание.

Память возвращалась не вдруг. После инъекции пентотала доктор Уилбур представляла Сивилле глубоко похороненные воспоминания, вернувшиеся во время пентоталового «сна» и исчезавшие после пробуждения.

— Ах, я совсем забыла об этом, — замечала Сивилла, выслушивая пересказ конкретного эпизода. Сохраняя воспоминание в течение некоторого времени, она могла вновь потерять его. В таких случаях доктору приходилось делать все новые и новые попытки, пока постепенно воспоминания, всплывавшие под действием пентотала, не становились воспоминаниями в состоянии бодрствования.

Размышляя о новой ситуации, Сивилла представляла себе, будто от ее ног разбегаются пешеходные дорожки, уходящие за границы тягостного настоящего и еще более пугающего прошлого. Эти дорожки вели к земле обетованной, обещавшей либо освобождение от «других», либо воссоединение с ними. Ни Сивилла, ни доктор Уилбур не знали, в какую из этих двух форм выльется выздоровление.