Сивилла

Сивилла пыталась сказать что-то еще, но выронила трубку. Ее руки и ноги начали непроизвольно двигаться. Рванувшись вперед, она ударилась о стену, пролетела через всю комнату и даже коснулась потолка. Потом она со всего размаху грохнулась на пол.

Там Флора и нашла ее — в ужасном виде, всю в синяках и царапинах. Обретя наконец способность говорить, Сивилла победоносно заявила:

— Я за всем этим наблюдала. Я сознавала все происходящее до мельчайших подробностей.

Поднявшись на ноги, Сивилла стала выглядеть выше, чем обычно. Чей-то голос, более молодой, чем у Сивиллы, легкий, живой и веселый, произнес:

— Я — та девушка, которой хотела бы быть Сивилла. У меня светлые волосы и все время хорошее настроение.

Потом она исчезла, и вновь появилась Сивилла.

— Должно быть, я опять отключилась, — сказала она. — До сих пор? Как это может быть?

Флора сразу поняла, что появившаяся на миг блондинка не принадлежит к числу тех пятнадцати «я», с которыми она уже встречалась. Новое «я» на той стадии анализа, когда Сивилла уже почти интегрировалась? Но прежде всего следовало, конечно, уложить Сивиллу в постель, поставить на ушибы холодные компрессы и связаться с доктором Уилбур. А потом?

Вечером доктор Уилбур объяснила Флоре:

— Это было серьезное желудочно-кишечное расстройство, сопровождающееся судорогами и спазмами. Сама Сивилла постоянно сознавала, что с ней происходит.

И тогда Флора сообщила доктору о блондинке.

— Диссоциация продолжалась совсем недолго, не более минуты, — сказала Флора.

— В феврале прошлого года, — задумчиво произнесла доктор Уилбур, — я встречалась с этой блондинкой здесь, в кабинете, хотя в тот момент не поняла этого. Сивилла разговаривала со мной, а потом у нее на минуту опустели глаза, как в старое время. Затем я услышала голос, который вы описываете. Все произошло мимолетно, как вспышка.

На следующий день доктор Уилбур у себя в кабинете загипнотизировала Сивиллу. Первой появилась Мэри Энн.

— У нас был приступ, — объяснила она. — Нам есть из-за чего волноваться. Все эти люди в старой церкви в Уиллоу-Корнерсе — в пустой, безобразной церкви. Мы этих людей ненавидим.

— Вчера вечером в нашей комнате был кто-то чужой, — сказала Вики.

— Блондинка, я ее видела, — добавила Марсия. — Я не знаю, как ее зовут.

— А кто знает? — спросила Ванесса.

— Наверное, Вики, — ответила Марсия, — потому что, мне кажется, Вики знакома с ней. Кто она?

— Новая девушка, хотя и не новая, — ответила Вики.

Неожиданно заговорила новенькая — странно, неестественно, как бы произнося заученную речь.

— Я действительно не новенькая, — сказала она. — Я пребываю рядом уже девятнадцать лет. Я являюсь той девушкой, которой хотела бы стать Сивилла. Рожденная в покое, я оставалась незримой. Будучи взрослой, в то время как остальные оставались, в сущности, детьми, я не несла бремени детских травм. Я никогда не знала Хэтти и Уилларда Дорсеттов, никогда не жила в Уиллоу-Корнерсе, никогда не посещала тамошнюю церковь. Я появилась в Омахе. Мне очень нравилось в колледже, и я обожаю Нью-Йорк. Я желала бы вступить в университетский женский клуб, ходить на свидания, стать капитаном болельщиков на спортивных соревнованиях и студенческим лидером. Я люблю жизнь, и мне нравится жить. Единственное, что стояло у меня на пути, так это то, что я не имела возможности быть собой, ходить под этим солнцем и принимать этот мир таким, какой он есть. Но теперь, когда остальные готовы принять его, я буду вместе с ними. Теперь, когда остальные избавились от своих травм, я буду вместе с ними. Моя жизнерадостность даст им силы; мое восприятие жизни придаст им оптимизма; мое безоблачное прошлое даст уверенность. Я, которая никогда не была больна, буду идти рука об руку с Сивиллой в этом реальном мире здоровых людей.

— Добро пожаловать, — сказала Вики.

— У нас с тобой много общего, Виктория, — ответила блондинка, которая все еще не представилась. — В отличие от остальных, мы с тобой взлелеяны не травмами, а мечтами Сивиллы. Обе мы блондинки — единственные из всех шестнадцати. Я знаю, что в семействе матери Сивиллы было много блондинок и что ей нравился этот цвет волос. Мы с тобой блондинки, потому что Сивилла мечтала быть блондинкой.

Эта блондинка была девушкой из мечты — девушкой, которая стояла вместе с Сивиллой перед зеркалом, внутренне дрожа в ожидании взрослых переживаний, в ожидании Рамона. И если ее речь звучала несколько неестественно, то это была аффектация подростка, демонстрирующего свои новообретенные знания и уверенность в себе.

— Я пришла, чтобы освободить Сивиллу, — объявила блондинка. — Войдя в этот мир, она отбросит то, что Марсия называла мертвыми лозами, и пойдет вместе со мной под деревьями с распускающимися почками — не в зиму своей жизни, но в ее весну.

Воцарилась тишина. Доктор Уилбур пыталась заставить блондинку сказать что-нибудь еще, но вместо этого заговорила Вики:

— Эта блондинка является взрослением Сивиллы.

— Не поздновато ли? — спросила доктор Уилбур.

— Сейчас ей нужно быть вместе с Сивиллой, — ответила Вики.