Сивилла

   Цель, которой я пытаюсь добиться, двойная: эти провалы, которые начались, когда мне не было и четырех лет, были периодами, во время которых я в виде одной из пятнадцати личностей, появляющихся время от времени, предпринимала какие-то действия, чтобы разрешить проблемы про шлого или настоящего. Причиной многих из них была моя мать, которая временами страдала кататонией, временами истерически смеялась, отпускала острые шуточки, танцевала на улице, слишком много и громко говорила в церкви или делала «глупости» на какой-нибудь вечеринке – иногда жестокие, а иногда совершенно непонятные. Все мы пытаемся исправить то, что было сделано и что Вы, видимо, чувствовали, испытывая антипатию к моей матери.

   Мисс Апдайк, читая это письмо, вспомнила поездку домой, во время которой Сивилла, подобно хамелеону, мгновенно меняла свои обличия. Тогда это было принято мисс Апдайк за неустойчивость настроения. В какой-то момент, вспоминала мисс Апдайк, Сивилла положила ей голову на колени, но позже Сивилла отрицала это: «Я никогда не делала ничего подобного».

   «Другие», которые в прошлом отвергались из-за незнания, а в настоящем – из-за стыда, вновь были допущены на уровень сознания.

   27. Узники своего тела

   Наблюдая за тем, как Мэри делает первые шаги к покупке дома, Пегги Лу планирует обрести полную самостоятельность, Ванесса очищает себя в прачечной, а Марсия штурмует творческую цитадель, Сивилла все более и более ощущала себя заложником этих «я», существование которых было невозможно отрицать. По мнению Сивиллы, эти действия были частью вмешательства в ее жизнь, которое она всю свою жизнь пыталась отрицать. Вики, со своей стороны, решила, что, хотя эти действия предпринимаются отдельными частями, а не единым целым, они все-таки подталкивают к выздоровлению. Она сообщила доктору Уилбур:

   – Я стараюсь охранять Сивиллу от опасностей и предоставлять ей столько хороших дней, сколько позволяют другие.

   В общем-то дней, свободных от постороннего вмешательства, было немного: шкафы Сивиллы, несмотря на ее ограниченные средства, продолжали наполняться одеждой, которую она не покупала; ее картины завершались в ее «отсутствие»; лекарства – поскольку все «другие» принимали свои индивидуальные дозы – постоянно иссякали раньше, чем было предписано в рецептах.

   Однажды Сивилла «появилась» в квартире и обнаружила, что на один ее глаз наложена повязка и выглядит она, как циклоп. В другой раз у нее на ногах оказались коньки, на которых она ковыляла по полу гостиной.

   Будучи пленницей, она часто опаздывала на деловые свидания, поскольку захватившие ее в плен умышленно прятали кошелек или нижнее белье либо ухитрялись каким-либо образом задержать ее где-нибудь, чтобы она не успела на встречу вовремя. Часто она проваливалась на экзаменах, потому что те, кто держали ее заложницей, умышленно давали неправильные ответы, или потому что конкретный тюремщик – Пегги Лу – не делился с ней важными математическими и химическими формулами.

   Вмещающее в себя четырнадцать альтернативных «я», спонтанно всплывающих на поверхность, хрупкое тело Сивиллы Дорсетт, мечущееся по улицам Нью-Йорка, часто переставало ориентироваться в событиях.

   Пегги Лу, прогуливавшаяся под дождем, зашла в магазин на Бродвее и взяла стеклянное блюдо, намереваясь его разбить, но Вики сказала: «Нет».

   – Вы желаете приобрести это блюдо? – спросил продавец.

   – Нет, – ответила Пегги Лу. – Я хочу разбить его.

   – Положи блюдо на место, – приказала Вики.

   Пегги Лу послушалась. Они вместе с Вики вышли из магазина, а продавец решил, что покупательница разговаривала сама с собой.

   Пегги Лу и Мэри одновременно стало плохо на углу 71-й улицы и Лексингтон-авеню. Пегги Лу прислонилась к стене какого-то жилого здания.

   – Что-нибудь случилось? – спросил полисмен.

   – Ей плохо, – ответила Вики.

   – Кому? – поинтересовался полицейский.

   – Мне, – ответила Пегги Лу.

   Пегги Лу и Вики, дойдя до середины Нельсон-авеню и попав между встречными транспортными потоками, вдруг остановились.

   – Я собираюсь зайти в магазин подарков, – сказала Пегги Лу, устремляясь вперед.

   – А я не собираюсь, – ответила Вики, разворачиваясь и направляясь к тротуару, с которого они только что сошли.

   Заметив происходящее, дорожный полисмен бросил:

   – Бога ради, леди, вы уж решитесь на что-нибудь одно.

   В течение нескольких месяцев Сивилла раз за разом делала попытки сходить в художественную галерею, чтобы забрать свою картину, выставленную там. Всякий раз, когда она пыталась это сделать, Марсия уводила ее в какое-нибудь другое место. В конце концов картину забрала не она, а доктор Уилбур.

   Марсия и Пегги Лу отвели Сивиллу в одно кафе в Нижнем Манхэттене. Сивилла «пришла в себя» без единого цента в кармане, оказавшись слишком далеко от дома, чтобы можно было добраться до него пешком. Забрав с прилавка монетку, предназначенную на чаевые, она позвонила доктору Уилбур. И вновь доктор решила ее проблемы. На следующий день Сивилла зашла в это кафе, чтобы уплатить долг.