Сивилла

   Доктор Уилбур считала, что вскоре после возрастной прогрессии до тридцати семи лет Майк и Сид должны были интегрироваться. Казалось теоретически невозможным продолжение существования «мужчин» тридцати семи лет в женском теле. Представлялось вполне вероятным, что сохранятся только их следы в виде мужского начала, которое присутствует в каждой женщине. Однако в один прекрасный день 1964 года раздалось:

   – Я – Майк, и я хочу поговорить с вами, доктор Уилбур.

   – Привет, Майк, – ответила доктор.

   Что ж, рассудила она, раньше ей не доводилось сталкиваться с расщеплением личности, и она не знала, чего можно ожидать в таких случаях. Так стоит ли удивляться?

   – Мне хотелось бы кое-что узнать, – воинственно заявил Майк.

   – Что именно?

   – Сколько вы еще собираетесь тянуть с этим фарсом насчет интегрирования меня и Сида с этими женщинами?

   – Но я уже давно объяснила, – напомнила доктор Уилбур своему пациенту, – что вы живете в женском теле и должны смириться с этим фактом.

   – Тогда зачем вы сделали нас мужчинами? Такие вещи подобают только Богу. Это вас не беспокоит?

   Майк загнал доктора в угол тем же способом, которым, как жаловались некоторые «я», она сама припирала их к стене.

   – Я не делала из тебя и Сида мужчин, – ответила она наконец. – Раз вы никогда не были настоящими мальчиками, значит и сейчас не являетесь мужчинами. – Она тихо добавила: – У вас все еще нет *censored*ов.

   – Это ложь, – сердито ответил Майк, – чистой воды ложь. Как и все остальное, *censored* существует в представлении его обладателя. В моем представлении мой *censored* существует. Я – мужчина среди мужчин. – Он выдержал пристальный взгляд доктора и добавил: – Я не собираюсь становиться частью женщины. Сид тоже не собирается.

   Доктор решила потянуть время.

   – А где Сид?

   – Я здесь, – ответил Сид. – Я пришел с Майком. Он говорил за нас обоих. Теперь, когда наш отец умер, мы остались единственными мужчинами в семье, и мы не позволим никакому сопливому доктору мешать нам.

   – Сид, – спросила доктор, – в чем я так провинилась, что ты разговариваешь со мной подобным тоном? Я думала, что мы друзья.

   – Тогда и поступайте как друг, – ответил Майк. – Дайте нам свободу быть теми, кем мы являемся.

   – Именно это я и стараюсь сделать, – возразила доктор Уилбур.

   – Не пытайтесь одурачить нас словами, – бросил Сид. – Нашу интеграцию с этой толпой баб нельзя назвать свободой.

   – Я достаточно побыл их заложником, – удрученно заметил Майк. – Настало время нам освободиться. Нравится вам это или нет, но мы не собираемся становиться частью женщины. Мы будем мужчинами, имеющими свои права.

   – Вы такие, какие вы есть, – сказала доктор.

   – Знаете, дайте-ка я вам кое-что объясню, – заявил Майк. – Вы готовите Сивиллу к самостоятельной жизни в этом мире. Вы ее во сне настраивали на то, чтобы она стала независимой женщиной и нашла в жизни свое место. Место учительницы? Может быть. Но серьезные должности в системе образования занимают мужчины. А мы с Сидом не будем помогать ей, как помогали раньше. Мы не собираемся что-нибудь строить для нее или изображать Мастера Умелые Руки в ее доме. А насчет этих глупых мечтаний стать доктором – так ей не потянуть. Все эти годы изучения естественных наук прошли неестественно и ничего ей не дали. Медицинские учебные заведения очень разборчиво принимают женщин, и подстраиваться под нее они не собираются. Этот мир остается мужским, и у женщин в нем немного шансов. Доктор, пора посмотреть правде в глаза насчет Сивиллы Дорсетт. Она женщина, а женщина не может блеснуть в этом мире.

   Потом они покинули кабинет. Уже в дверях Майк выступил с ультиматумом:

   – Отдайте нам нашу свободу, госпожа доктор. Этот мир принадлежит не вам, а нам.

   С бунтующими Майком и Сидом, с Мэри, продолжающей сидеть в своем иглу, «распалась связь времен». И вновь доктору Уилбур нужно было набираться терпения, которого требовали предыдущие восемь лет.

   На следующее утро пациенткой была сама Сивилла, укрепленная Вики, Пегги и Рути, которые были достаточно близки с ней, чтобы поддержать ее. Как и в самом начале анализа, Сивилла говорила о музыке, хотя и не то же самое.

   – Я не играла на пианино с тех пор, как была ребенком, – с сожалением сказала Сивилла. – Я все позабыла. Это тревожит меня.

   – Вы будете играть, – пообещала ей доктор Уилбур примерно тем же тоном, каким доктор Тейлор говорил о скрипке в старой аптеке Уиллоу-Корнерса.

   – Откуда вам знать? – недоуменно спросила Сивилла.

   Доктор Уилбур ответила:

   – Вы, наверно, удивитесь, когда узнаете, что одно из ваших «я» прекрасно играет. Когда вы воссоединитесь с этим «я», оно вернет вам способность играть на пианино точно так же, как Пегги вернула вам способность сердиться.

   Ошеломленная Сивилла с трудом улыбнулась.

   – Кто? – спросила она.

   – Ванесса, – ответила доктор Уилбур. – Я хочу серьезно поговорить с Ванессой и попытаться убедить ее сблизиться с вами. Она все еще довольно далека от вас. Но вскоре, Сивилла, когда вы все пятнадцать станете единым целым, все пойдет по-другому.

   Помня о Мэри, Майке и Сиде, доктор надеялась, что ее оптимизм не слишком необоснован.