Six Capitals

Аргументы Монбиота против компенсации биоразнообразия остановили меня на месте. Он подкрепил мои растущие опасения относительно того, как природа выиграет от того, что ее переосмыслят как природный капитал в модели шести капиталов, и заставил осознать все последствия - моральные, эстетические и духовные - этих убедительных (с экономической точки зрения и в контексте 200-летней промышленной истории планеты) шагов по установлению цены на природу, чтобы спасти ее. Сам факт того, что учет природного капитала ведется организациями, призванными способствовать развитию финансового капитала, такими как финансовые институты, корпорации и бухгалтерские организации, должен был бы навести меня на мысль о том, что он может служить интересам, отличным от интересов природы. Но я был предан гамбургеру за 200 долларов и тому, как внешние эффекты бизнеса позволяют нам уничтожать планету, ослепляя нас реальной стоимостью нашей еды, наших футболок, наших смартфонов, всего, что мы покупаем. С этого момента концепция природного капитала стала для меня полной двусмысленности и открыла сложный моральный и метафизический рельеф, который требовал тончайших выверенных переговоров между земным прагматизмом и моральным отказом от господства финансового капитала. Она донесла до меня всю силу замечания Кейнса 1933 года: "Как только мы позволим себе не подчиниться испытанию прибылью бухгалтера, мы начнем менять нашу цивилизацию" - и истинное банкротство этой цивилизации, которая настолько потеряла ориентиры во Вселенной, что ее единственным очевидным общим мерилом ценности, а также правильности или неправильности действий является правило денег. Если мы переделаем себя и планету во имя финансового капитала, то в один прекрасный день обнаружим, что у нас вообще ничего не осталось. Только заначка электронных долларов. Для меня перспектива "зеленого" учета теперь была безвозвратно испорчена серым цветом.

 

СЕРЫЕ ЗОНЫ В ЗЕЛЕНОЙ БУХГАЛТЕРИИ

Давний активист-эколог Тони Джунипер пришел к выводу, что учет природного капитала и его детища, такие как компенсация биоразнообразия, способны вызвать реальные изменения. В августе 2012 года Джунипер ответил в газете Guardian на нападки Монбиота на то, что Джунипер назвал "новым дискурсом" о природном капитале. Назвав аргументы Монбиота "однобокой картиной" и "опасной игрой", он написал об этом с разочарованием человека, который пережил годы относительно бесплодных кампаний в защиту окружающей среды и нашел в стремлении учитывать природу инструмент с зубами. В то время как 25 лет экологического активизма Монбиота научили его, что единственные реальные изменения происходят от организованной народной власти, Джунипер тесно сотрудничал с бухгалтерами, потому что обнаружил, что их цифры дают ему надежный язык, который он искал, - язык, который, в отличие от моральных аргументов, способен поколебать скептиков, считающих природу "экономически затратным отвлечением, мешающим экономическому "росту"".

Для Джунипера нет другой альтернативы сохранению мира природы, кроме как путь природного капитала. Он объясняет: "Последние 25 лет я провел на сайте , выступая за природу ради нее самой, потому что она прекрасна, потому что она должна существовать сама по себе и потому что мы не имеем права ее уничтожать", но за эти годы он убедился, что не все согласны с таким образом мышления, особенно те, кто настроен на развитие и экономический рост. И в течение десятилетий, когда Джунипер пытался убедить их в обратном, они продолжали непрерывно строить, добывать и расчищать территорию. Теперь он считает, что эта стратегия была дорогой к разрушению."Все больше лесов вырубается, океаны загрязняются и выброс парниковых газов" - и говорит, что мы не можем продолжать "сохранять идеологическую чистоту". Понимая, что словесная риторика сторонников сохранения природы, пропитанная красотой и этикой, бессильна против числовой риторики экономического роста и развития, он утверждает, что единственная альтернатива - "открыть новый дискурс , требующий от скептиков значимого участия, причем на поле, где будущие экологические битвы будут выиграны и проиграны - на поле экономики". И поэтому он перешел на язык экономики, потому что именно экономисты, а не экологи, неправильно понимают реальные издержки роста на ограниченной планете, и единственный способ донести эту новость до экономистов - говорить на их языке. Эти два мира настолько чужды друг другу - экономика, ориентированная на экономический рост, и экология, ориентированная на сохранение природы, - что для общения им нужен новый язык. Терминология природного капитала и экологического учета впервые дает этим двум мирам возможность говорить друг с другом. И если для Монбиота эта уступка экономике уже является умалением красоты природы, то для Джунипера это единственная надежда природы, о чем свидетельствует опыт Коста-Рики.