Скачок Дикаря

«Поздравляем Диких Вепрей с победой! Всех способных передвигаться прошу прибыть к точке сбора у реки на центральной линии полигона», — женский голос, вырвавшийся из Нейронной Метки, был настолько громким, что заставил вздрогнуть обволакивающую нас сказочную вуаль.

— Это про меня, — прошептал я, не в силах оторваться от девушки. — Как раз сейчас меня можно отнести к самым неспособным.

— И меня тоже, — проворковала Одди, нежно отвечая на мои поцелуи. — Но нужно идти… Сейчас здесь появится толпа наблюдателей и…

— Эх, — вздохнул я. — Ладно… Пока они собирают «паралитиков», пойдём, поищем твой шлем.

Вечером отряд выстроился на плацу, ожидая официального объявления результатов состязания. Вепри, возбуждённые неожиданной победой, радостно галдели.

— Молодцы, Вепри! — прервал гомон Новак. — Коварные враги завлекли храбрых Вепрей в ловушку, уничтожив бóльшую часть отряда. Но вы сумели обмануть даже хитрых Лис, расставив столько капканов, что смогли вырвать, казалось бы, безнадёжно упущенную победу… Прошу выйти из строя кадетов Ларсен, Чопру и Тафари… Братья Тафари удерживали базу, нейтрализовав двенадцать противников, чем выиграли столь необходимое для победы время. Кадеты Ларсен и Чопра… Без их храбрости и отваги, думаю, победы просто не было бы. Молодцы, ребята… Кадет Блэйз…

— Вик-тор! Вик-тор! Блэйз! — скандировали курсанты.

Я радостно шагнул вперёд.

— Блэйз… — младший коммандер задумчиво посмотрел на меня. — Я понимаю, что главная заслуга в этой победе ваша, — благостный тон командира резко изменился, он сжал губы и произнёс: — Но такая победа ничего не стоит. Вы нарушили главный принцип в армии — субординацию. Если бы такое произошло во время боевых действий, вас следовало бы утилизировать. Вы обязаны выполнять приказы командира. Разве у вас была в тот момент полная уверенность в том, что это был отвлекающий манёвр Лис? Вряд ли. Можете ли вы утверждать, что знали всё о поле боя? Нет. А если у кадета Габира была какая-то информация от разведки или от вышестоящего командира? Вы в первый раз участвовали в этой игре и ещё совершенно ничего не знаете… Да будь Габир даже тысячу раз неправ, вы обязаны подчиняться приказам. — Новак ещё долго отчитывал меня, не стесняясь в выражениях. Каждое слово буквально посылало меня в нокаут. Совершенно не ожидая такого, я стоял, опустив голову. — За злостное нарушение воинской дисциплины — невыполнение приказа командира в бою — вы будете наказаны.

— У-у-у, — послышался недовольный ропот курсантов.

— Отставить! — рявкнул офицер. — Кадет Блэйз, отправляйтесь к мидкоммандеру Эклунду, он решит вашу судьбу.

— Есть, сэр, — растерянно ответил я и поплёлся в командный корпус.

— Ну что, допрыгался, щенок? — прошипел мне вслед Габир.

— Подвёл ты меня, курсант… — недовольно говорил Эклунд, расхаживая вокруг стола в кабинете. — Я надеялся через месяц-другой поставить тебя командиром Вепрей. А что мне с тобой теперь делать? Ты считаешь, что, уничтожив полтора десятка Крыс, имеешь право на всё?

— Никак нет, сэр!

— Или ты где-то в уставе вычитал: нарушайте, господа солдаты, приказы, и будет вам счастье? А если удачно нарушите, то вас наградят?

— Никак нет, сэр!

— По-хорошему, гнать тебя надо с базы обратно в Стратеры… Но я давненько не видел такой славной победы, такого блестящего плана. Если б в нашей армии все командиры были такими, как ты, то Альянс давно бы перестал быть великим. Даю последний шанс: посидишь пару недель на гауптвахте и хорошенько подумаешь.

— Есть, сэр! Спасибо. Я всё понимаю. Это для меня важный урок.

Глава 23

Это были лучшие месяцы моей жизни. Я очень сблизился с Одди, она была не просто другом — она стала для меня всем. Я словно дышал ею. Страсть поглотила меня с головой. Используя каждую возможность, мы убегали с базы на нашу любимую полянку, полностью отдаваясь чувствам, радуясь жизни, смеясь и обсуждая совместные планы на будущее. Впервые я понял, что такое счастье, что такое Любовь, ради которой человек готов совершать подвиги и чудеса.

Всепоглощающее чувство захватило меня. Вспоминая время, проведённое в коммуне Страдальцев, я всё чаще понимал, что хочу взять Одди в охапку и унести туда. Всегда быть вместе, воспитывать наших детей, чувствовать себя свободными — что может быть лучше? Но сможем ли мы так жить? Сможем ли отказаться от всего, чему нас учили Корпорация и родители? В этом я не был уверен.

Однажды я спросил у Одди:

— А ты можешь представить, что родители воспитывают своих детей сами? Всю жизнь…

— Как это? Зачем? — с недоумением сказала она и, помолчав, грустно добавила: — Из своих я видела только маму, да и то всего два раза.

Не сдержавшись, я раскрылся перед подругой и поведал о вынужденном пребывании в поселении Страдальцев. О духе свободы, который там царил. О том, что в коммуне существовали настоящие семьи, которые могли заводить детей и всегда находиться рядом с ними. Одди была поражена рассказом. Она нахмурилась и надолго замолчала.