Скала Жнеца

– Да, – соглашается Элин, но ее беспокойство быстро вытесняется осознанием того, что он сейчас сказал, – это нечто новое, отличающееся от сказанного на пляже. – Что значит «похоронить навсегда»? Это чьи-то слова? Кто-то не просто решил замуровать старый бункер ради безопасности?

– Да. – Майкл плотнее запахивает дождевик. От воды его волосы прилипли к голове, и видна лысина. – Владелец настоял. Поэтому я и решил, что комната, о которой упоминал художник, находится здесь. Он хотел забить цементом весь бункер, не только вход. Судя по тому, что я выяснил, он тоже ходил в здешнюю школу.

Элин с дрожью смотрит на него.

Ронан Дилейни.

79

– Джексон?

Ронан Дилейни скроллит экран своего ноутбука, и в его глазах вспыхивает узнавание.

Элин кивает:

– Я правильно понимаю, что вы вместе ходили в школу на острове?

Взгляд Ронана с опаской перемещается с ее лица на Стида.

– Да. Мы были одноклассниками. И оба обожали футбол, хотя и болели за разные команды.

Стид слегка улыбается:

– А еще он яростно возражал против строительства курорта, верно?

– Да, – кривит губы Ронан. – Возражал и чинил препятствия. Устраивал кампании протеста и митинги, но, честно говоря, так происходит всегда. Люди беснуются. В особенности местные. Никто не любит перемены. А от того, что мы вместе ходили в школу, он бесновался еще сильнее. – Он на секунду умолкает. – Я всегда думал, что это… личное, из-за того, что случилось раньше.

Элин задумывается. Что-то с ним не так. Он явно скорбит, но при этом ведет себя как профессиональный журналист, которому явно не нравится обсуждаемая тема, – широкие, резкие жесты, кривоватая улыбка в конце каждого предложения. Человек, который привык помогать коллегам и очаровывать инвесторов. Это наверняка автоматизм, рефлекс, но все равно вызывает беспокойство.

– И что именно случилось? – спрашивает Стид.

– Я посоветовал Джексону и еще нескольким школьным приятелям вложить деньги в одно предприятие. В конце концов оно провалилось, но всегда есть риск. Иногда выигрываешь, а иногда проигрываешь. Джексон принял это близко к сердцу, но если ты такой чувствительный, то лучше не класть все яйца в одну корзину.

Элин кивает. Между ними явно пробежала черная кошка, но как это укладывается в общую картину?

– Возвращаясь к школе, мы слышали о комнате, которую использовали для наказаний, где-то за пределами школы. Вы про нее знаете?

Проходит несколько секунд.

– Да, – наконец говорит он и откашливается. – Но мне не хотелось бы о ней говорить.

– Можете рассказать в общих чертах? – тихо просит Стид.

Ронан кивает, и Элин замечает проблеск страха в его глазах.

– С той минуты, когда я приехал в школу, мне стало ясно, что здесь… что-то не так. В таком возрасте мальчишки обычно ходят на головах, но они были сломлены, буквально тряслись, когда входил взрослый. Через несколько дней я узнал почему. – Он снова молчит. – На рассвете меня разбудил человек… – морщится он, – в странном плаще. Не знаю, как еще описать.

Элин напрягается. Плащ. Вырисовывается довольно красноречивая картина.

– Нам завязали глаза и повели из школы в эту комнату. – Ронан встряхивает головой, словно пытается избавиться от воспоминаний. – Помню только, как сняли повязку с глаз. Было темно, но через некоторое время глаза свыклись с темнотой. Там лежали… эти камни на полу, выточенные в форме скалы.

Его голос срывается.

У Элин учащается пульс. Камни… В форме скалы.

– И там происходило что-то еще? – мягко спрашивает она.

Ронан кивает, и впервые с него полностью слетает лоск. У него словно надломилось что-то внутри, лицо съеживается.

80

– Нас держали там часами. – Ронан разглядывает свои руки. Элин впервые замечает обгрызенные ногти и воспаленную кожу вокруг них. – Мы знали о проклятии, поэтому камни… наводили ужас. Через некоторое время разыгрывалось воображение. У меня всегда возникало жуткое чувство, что за нами наблюдают. – Он качает головой. – Так всегда говорили учителя. Жнец наблюдает. Если мы не будем слушаться, он придет за нами.

– Наверное, это было ужасно, – шепчет Элин, пытаясь вообразить, кому могло прийти в голову так запугивать детей.

– Да. Извращенное психологическое запугивание, которое применяли без какой-либо причины, только чтобы держать под контролем тех, кто все равно не может ответить. Когда я вырос, то понял, что это было злоупотребление властью в чистом виде. Но в детстве…

– Сочувствую. – Элин нервно сглатывает, и бремя того, о чем рассказал Ронан, буквально висит в воздухе. Что она только не представляла во время расследования, но не это. – Были какие-то принципы, по которым вас наказывали?

– Нет.

И снова появляется выученная улыбка, которая затем быстро исчезает.

– Вы узнали, кто играл роль Жнеца? – спрашивает Стид. – Кто из учителей?

– Нет.

Ронан подносит левую руку к губам и грызет уже содранную кожу вокруг пальцев.

Стид что-то записывает в блокнот.

– И никто об этом не рассказал?