Скала

— Мне сказали, что я был в Эдинбурге во время какого-то убийства. Но в это же время там были еще полмиллиона человек.

— Ты помнишь, что делал тем вечером?

— Я и еще несколько делегатов Ассамблеи жили в одном отеле. Сейчас полиция беседует с моими… коллегами. Мы ужинали вместе, а потом я пошел спать. Спал я один, так что свидетелей у меня нет.

— Рад это слышать. Говорят, число проституток в Эдинбурге каждый раз увеличивается во время Генеральной ассамблеи. — Дональд состроил кислую физиономию. — Впрочем, это не важно. Результаты проб ДНК очистят тебя от подозрений. Штрих-код Бога не ошибается.

— Почему ты так уверен, что это не я?

— Я думал об этом всю ночь.

— Рад слышать, что не один я не выспался. И к какому выводу ты пришел?

Фин прислонился к косяку. Он чувствовал себя слабым и усталым.

— Я всегда думал, что ты — один из хороших парней, Дональд. Всегда защищаешь то, во что веришь, не даешь себя в обиду. И еще я никогда не видел, чтобы ты на кого-нибудь поднял руку. Твоя сила была нравственной, не физической. Ты умеешь управлять людьми, не прибегая к жестокости. Не думаю, что ты способен кого-то убить.

— Спасибо за то, что веришь в меня.

Фин проигнорировал его замечание.

— Зато ты способен на невероятную, упрямую, корыстную гордыню.

— Я знал, что тут какой-то подвох.

— Ты спорил с хулиганами, рисковал собой ради других, восставал против отца, бунтовал… И все потому же, почему ты в конце концов пришел к Богу.

— И почему же это?

— Тебя преследует желание быть в центре внимания. Тебя всегда волновал твой образ, правда, Дональд? Твой образ в собственных глазах — и в глазах окружающих. Красная машина с откидным верхом, красивые девушки, наркотики, алкоголь, высшее общество… Теперь ты стал священником. На острове Льюис трудно получить более важную роль в жизни. В конце концов все сводится к одному. Знаешь к чему?

— Скажи мне, Фин!

Он видел, что его слова возымели эффект. На щеках Дональда появились красные пятна.

— Гордость. Ты очень гордый человек. Это для тебя важнее всего. Только я всегда думал, что гордыня — это грех.

— Не цитируй мне Библию!

Но Фина было нелегко заткнуть.

— И часто гордыня приходит перед падением, — он оттолкнулся от косяка, засунул руки в карманы и вышел на середину камеры. — Ты прекрасно знаешь, что Макритчи не насиловал Донну. И я думаю, ты знаешь, почему она солгала.

В первый раз за разговор Дональд отвел взгляд. Он уставился в пол, как будто разглядел там нечто, видимое только ему. Фин заметил, как сжались его пальцы, державшие кружку с кофе.

— Ты знаешь, что она беременна, верно? Но тебе проще не замечать правды. Сделать вид, что во всем виноват Макритчи. А иначе что станет с твоим образом? С твоим представлением о себе? Дочь пастора забеременела не потому, что ее изнасиловали, а потому, что добровольно занималась сексом со своим парнем… Какое пятно на твоей репутации! Какой удар по самомнению!

Дональд все еще смотрел в пол. Желваки у него на щеках шевелились от едва сдерживаемого гнева.

— Подумай, Дональд. Твоя жена и дочь боятся тебя! Боятся!.. И вот что я тебе скажу. Ангел Макритчи довольно скверный человек, но насильником он не был. Такой плохой памяти о себе он не заслужил.

Фин спешил вниз по лестнице от камер задержанных, погруженный все в те же мысли, которые не дали ему заснуть. Но в них не фигурировал старший инспектор Том Смит, поэтому на оклик он обратил внимание не сразу.

— Маклауд!

Голос был сердитый, выговор уроженца Глазго слышался даже яснее обычного. Фин никак не отреагировал, и оклик раздался громче:

— Маклауд!..

Он обернулся и увидел, что Смит стоит в дверях кабинета.

— Зайдите.

От прилизанного, холеного образа старшего инспектора не осталось и следа. Смит был небрит, рубашка помята и небрежно закатана до локтей. Некогда приглаженные, волосы падали грязными прядями по обе стороны его широкого плоского лба. Запах лосьона «Брют» сменился слабым, но неприятным запахом немытого тела; впрочем, вряд ли что-то могло быть хуже одеколонной вони. Старший инспектор тоже явно не спал в эту ночь. Он закрыл за Фином дверь и велел ему сесть у стола, но сам остался стоять. Стол был завален бумагами, пепельница переполнена.

— Вы говорили с Мюрреем, — это не было вопросом.

— Вы задержали невиновного.

— Он был в Эдинбурге в ночь убийства на Лейт-Уок.

— Как и все прочие настоятели Свободной церкви на острове.

— Но у них не было мотива для убийства Макритчи.

— У Мюррея тоже. Он знает, что Ангел не насиловал его дочь. Она забеременела от своего парня, все остальное — выдумка.

Казалось, у Смита просто нет слов. Впрочем, такое редкое состояние длилось недолго.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю этих людей, старший инспектор. Я — один из них, как вы уже говорили. В день моего прибытия вы сами сказали, что здешние жители очень простые.

Смит немедленно ощетинился:

— Не смейте грубить мне, Маклауд.

— А что, я должен подставлять другую щеку, когда вы решите меня оскорбить? Только так и не иначе?

Старший инспектор проглотил ответ.

— Если вы такой умный, Маклауд, вы наверняка знаете, кто убил Макритчи, — он помолчал. — Или не знаете?