Скалаки

— Мужик, не дай себя терзать,
Не дай семь шкур с себя спускать,
Отбери ты косу, цеп возьми,
Всех панских прихвостней гони!

— запел сильным голосом Иржик, а Еник ему вторил:

— Мужик, не дай себя терзать.

Песня воодушевила крестьян, они подхватили ее и запели так громко и с таким восторгом, что затряслись деревянные стены избы.

Старый, изможденный крестьянин молча встал посредине комнаты. Его впалые глаза горели гневом. Старик протянул худые руки, указывая в сторону Плговского поместья. Тряхнув седовласой головой, он закричал взволнованным голосом:

— Долой панских прихвостней! Долой!

Мгновенно все смолкло. Снаружи раздался тревожный звон колокола.

— Сигнал! — воскликнули все в один голос.

— Идем на панских прихвостней! — вскричал Еник, а за ним и несчастный отец.

— За золотым патентом!

— За волей! — поддержал Иржик.

Набат гудел, шумели, сбегаясь, крестьяне. За окнами мелькнула тень, в сенях забренчала сабля, и в комнату вошел высокий человек в белом плаще.

— Салакварда! — пронеслось по избе, и все окружили Балтазара Уждяна.

— Идем на мучителей! — закричал он. — Достаточно мы настрадались.

— Идем на панов! На панов!

Перед корчмой остановился второй всадник. Соскочив с коня, он вбежал в комнату и, увидев Иржика, доложил ему:

— Рыхетский передает тебе, что в Полицкой округе сегодня началось восстание. Народ окружил монастырь и получил от господ обязательство отменить барщину.

— Барщина уничтожена! Дали обязательство!

— Пойдем и мы за ним!

— В замок, за патентом!

— В замок потом, сперва в Плговскую усадьбу! — кричал старый крестьянин.

— Нагрянем туда, — поддержал его Иржик. — Плговский больше всех нас мучил! Вперед, за мной, друзья!

Все с шумом повалили из корчмы. Балтазар, вскочив на коня, поскакал на площадь, крестьяне бросились за ним. Со всех сторон сбегались любопытные и испуганные люди, некоторые были с дубинами. Иржик, Еник, их помощники и староста созывали людей, выстраивали их, посылая за теми, кто не явился. Слышался детский плач, просьбы и ругань женщин. Когда наконец построились, был дан сигнал к выступлению. С пением и громкими криками возбужденная толпа вышла из деревни. Во главе колонны верхом на коне ехал Балтазар Уждян. Красное пламя факелов озаряло старого драгуна, Иржика, Еника и старого крестьянина, которые шли рядом с ним. Разлившийся людской поток устремился по занесенной снегом дороге к Плговскому поместью.

В это время из Полице через Тронов к Находу ехал всадник — гонец находского пана. Подъезжая к деревне П., он услышал крики, шум и колокольный звон. Всадник понял, что и здесь началось восстание; то охватил страх. Повернув коня, он пустился полевой дорогою, решив сделать большой крюк, но во что бы то ни стало добраться до Находского замка. Конь увязал в сугробах, и напрасно понукал его всадник, — лишь глубокой ночью он достиг ворот замка. Дрожа от холода, гонец вошел к управляющему. Услышав страшные вести, тот побледнел. Придя в себя, он поспешил с известием к князю, который уже лег спать.

Иосифа Пикколомини охватил страх. Его отъезд был назначен на следующий день, но кареты давно стояли наготове во дворе.

— Скорей отсюда, скорей! — приказал князь.

В замке поднялась суматоха. Горничные княгини плакали с перепугу, дрожали. Знатные дамы отдавали бестолковые приказания, которые так же бестолково исполнялись.

— Почему же не пришли войска? Что случилось? — в страхе твердил управляющий, бегая по комнате.

Ночью в замке никто не сомкнул глаз. Лашек проверил, хорошо ли заперты ворота и калитки. Он думал о расплате, ожидавшей его за то, что он порол крестьян розгами. Обходя двор, он дошел до тюрьмы и, словно преследуемый нечистой совестью, бросился бежать прочь.

В Плговской усадьбе пока было спокойно. Вечером прислуга долго сидела в людской. По заснеженному двору, запахнув шубу, бродил эконом, осматривая замки и запоры. Кругом стояла тишина, света нигде не было. Эконом-управитель был настороже, он знал, что народ возбужден, что каждую минуту можно ожидать взрыва. Заглянув в окно, где светился огонек, он остановился. В теплой горнице у колыбельки его сына сидела Лидушка. Жена уехала сегодня к родным, оставив ребенка на попечение заботливой няни.

Лидушка тосковала все это время, словно в тюрьме. За ней всегда следили. Она не смела выйти из дома или заговорить с прислугой. Большой радостью для Лидушки были вести, которые иногда украдкой и шепотом сообщала ей старая ключница. Она передавала полученные через Еника приветы от Иржика, который старался утешить свою милую и обещал ей скорое освобождение.

От ключницы Лидушка узнала, что происходит в деревнях. Она боялась за Иржика, но горячо желала, чтобы он поскорей достиг цели — облегчил жизнь народа.