Скандал

— А потом? — настаивал на продолжении разговора Клаус, потому что Тереза замолкла и погрузилась в размышление, словно рядом с ней не было внимательного слушателя.

— Потом я вошла в дом и увидела герра сенат-президента. В комнате. Я сначала подумала, что ему плохо. От вина, может быть, или от жары. — Она всхлипнула и поглядела на Клауса. — Что вы хотите от меня? Вы приехали сюда… Когда герр сенат-президент был жив, вы не приезжали. А теперь приехали, да еще привезли с собой эту персону, секретаршу… в этих… таких противных брючках.

Ингрид Буш — вспомнил Клаус. Он про нее совсем забыл, а ведь обещал о ней позаботиться. Мгновенно поднялся с места и вышел.

Тереза взяла банку из-под пива и бросила в мусорное ведро. Затем тщательно вымыла под краном стакан и поставила в шкаф.

Клаус, войдя в комнату, наткнулся на вахмистра Бирнбаума из местной полиции. Клаус назвал себя и спросил без обиняков:

— Ну как, все выяснили?

Вахмистр строго посмотрел на него:

— Да. А что, собственно, вас интересует? Это дело — наиболее важное за последнее время, с ним еще будет разбираться Государственная полиция. За все время моей службы — а я уже десять лет в полиции — не было более серьезного случая! Шутка сказать: герр сенат-президент доктор Майнинген из Земельной палаты! Ну, как вы думаете! Это не то что какой-нибудь фермер на вверенном мне участке, которого огрели по башке пивной кружкой.

— Но ведь это самоубийство!

— Самоубийство? — Бирнбаум отступил на шаг и окинул Клауса высокомерным взглядом. — Да, можно сказать и так, но у меня на этот счет есть большие сомнения. Такой человек, как герр сенат-президент! Он каждое воскресенье посещал кирху. И вы меня пытаетесь убедить, что здесь самоубийство?

Клаус схватился за голову:

— Боже мой! Он был всего лишь человек!

Вахмистр поглядел на него удивленно. Такого он еще никогда ни от кого не слышал. Это было просто неприлично.

— Уж не вы ли направлялись сюда с дамой, когда я проезжал на мотоцикле мимо? И откуда вы шли?

— С вокзала, — ответил Клаус.

— Так-так. А кто эта дама?

— Студентка из Мюнхена. Она должна была во время студенческих каникул работать у моего брата в качестве секретаря. Она сейчас наверху в комнате для гостей.

Вахмистр Бирнбаум вынул из кармана записную книжку.

— Студентка из Мюнхена, — пробормотал он. — Это важно. Комиссию по расследованию убийств это заинтересует.

— Кого? — переспросил Клаус.

— Комиссию по уголовным делам.

— Вы что, с ума сошли?

Вахмистр вспыхнул:

— Предупреждаю! — воскликнул он. — Не забывайте, с кем вы разговариваете!

— Но ведь это смешно! Можете вы мне объяснить, что тут интересного для комиссии по убийствам или Земельной комиссии по уголовным делам?

— Ничего смешного! Вы слишком много себе позволяете. Криминальное управление в центре округа хорошо представляет себе всю значительность происшедшего, всю важность лица, ставшего жертвой, и не только на себя берет всю полноту ответственности, — продолжал он. — Я вынужден вас просить не покидать дома до прибытия моих коллег из Мюнхена.

— Это значит?..

— Что они уже в пути, — сообщил вахмистр Бирнбаум.

Ага, коллеги из Мюнхена! Клаус весь напрягся, чтобы не потерять самообладания. Этот надутый полицейский со своей помпезной записной книжкой может здесь распоряжаться как ему будет угодно.

— Сопротивление бесполезно — это относится также и к даме, с которой вы сюда явились, — добавил вахмистр.

— Я поставлю ее в известность, — сказал Клаус и направился к лестнице, ведущей наверх.

Комната была светлой и уютной. Своим убранством она напоминала внутренние покои фрау Хеердеген, этот ее «райский уголок». Ингрид огляделась. Она подумала, как хорошо бы ей здесь жилось, если бы не произошло того, что произошло, того, о чем она узнала несколько минут назад.

Разочарование и досада, что ее планам не суждено сбыться, были сильнее, чем шок после сообщения Терезы. Леонгард Майнинген был для нее чужим человеком. Тот факт, что его уже нет в живых, — для нее чисто внешний фактор, круто менявший ее собственное положение.

Там, за окнами уже вовсю светило солнце. Абсурд! Ужасающая несправедливость, но прежде всего — абсурд! Все происшедшее не укладывалось в голове. Она долго сидела на стуле и глядела куда-то вдаль отсутствующим взглядом. Чемодан, так и не раскрытый, стоял возле на полу. Когда вошел Клаус, на какой-то момент положение показалось ей не столь безнадежным. Он подошел к ней.

— Сидите-сидите! Легче говорить, когда вы сидите. Я должен вам сообщить неприятные новости.

Она покачала головой:

— Вам не нужно мне ничего говорить. Я обо всем догадываюсь.

— Тереза, да? Уже успела?

Он подошел к окну, посмотрел в него. Солнце повисло совсем низко над линией горизонта, вот-вот скроется за вершинами холмов. Клаус стоял у окна и барабанил пальцами по подоконнику.

— Мне не по себе, — услышал он голос Ингрид за спиной. — Все это так ужасно!

— Ну, ладно, — сказал он и сел на стул. — Я должен о вас позаботиться.

— Вам нужно прежде всего подумать о себе.

Он непринужденно улыбнулся. Это Ингрид не понравилось.