Скандал

Выдержка и спокойствие — ничего себе! Оба эти качества, соединенные вместе, приближались, по мнению Клауса, к третьему: страху и повиновению властям, основанному на страхе. Ему очень хотелось знать, что происходило там, за закрытыми дверьми.

Он был мрачен. Совсем неплохо было бы сейчас отправиться на кухню и выпить пива, но он опасался новой встречи с Терезой. Поэтому Клаус тихо прошел в рабочий кабинет Леонгарда; там он открыл окно, но не зажег света, хотя сумерки уже наступили. Его обдувал холодный вечерний воздух, и понемногу он расслабился.

Клаус не знал, сколько времени так простоял, в темноте, возле раскрытого окна, как вдруг сзади кто-то включил свет.

Он сжался в комок и обернулся.

В дверном проеме, держа руку на выключателе, стоял инспектор Фогель, а поодаль — Бирнбаум. Странная ухмылка инспектора заставила Клауса похолодеть.

— Я вас испугал? — спросил полицейский с лицемерным участием.

Клаус не ответил.

— Мы бы хотели использовать эту комнату в своих целях — нужно кое-кого допросить.

Клаус молча пожал плечами. Ему было безразлично, кому и для чего понадобилась эта комната.

В тот же миг из соседней комнаты появились комиссар Хаузер и доктор Бюзольд. Врач прибыл, видимо, сразу же после приема больных.

— Видите ли, герр Майнинген, — начал он, — это дело…

— Я попросил бы вас прийти сюда позднее, — прервал его Хаузер, обращаясь к Клаусу. — Пойдемте, доктор.

Оба исчезли в кабинете.

Вахмистр Бирнбаум, стоящий рядом с инспектором Фогелем, посмотрел на Клауса так, будто подозревал его в чем-то. Должно быть, он решил вернуться на место происшествия, чтобы при надобности оказаться под рукой.

Клаус вышел из дома и сел на ступеньку перед входом. Хотя солнце уже закатилось и было не жарко, он вытер пот со лба. При этом он вдруг осознал, что дом и примыкающий к нему земельный участок теперь, наверное, будут принадлежать ему. Об этом как-то раньше не думалось. Он сидел на ступеньке собственного дома.

Вскоре появился доктор Бюзольд; он остановился возле Клауса, пробормотал что-то, быстро-быстро отошел, сел в свой пыльный автомобиль и уехал.

Клаус вошел в дом и увидел, как инспектор Фогель в рабочем кабинете разговаривает с Терезой. Теперь ему никто не помешал бы пройти на кухню и выпить пива, но желание пропало. Он подумал об Ингрид Буш и ее наивной уверенности, что уж она-то во всяком случае к этому делу не имеет никакого отношения.

Клаус боролся с желанием подняться наверх и… Ну и что? Что дальше? Выложить все свои карты на стол? Он провел пальцем по подбородку. Все не так просто. Этим шоу руководит не он.

Он не поднялся наверх. Он прошел в кухню, сел за стол и закурил. Тереза сунулась было в открытую дверь, но тотчас повернула обратно. Клаусу ничего не было нужно. Откровенно говоря, теперь на первом месте в его мыслях была Ингрид. О себе самом он думал в последнюю очередь.

В детективном романе, размышлял Клаус, Ингрид была бы убита, прежде чем смогла бы что-либо сообщить. И убита именно им, Клаусом. Он чуть не улыбнулся при мысли об этом, но улыбки не получилось.

В дверях показался инспектор Фогель:

— Герр комиссар просит вас…

Хаузер сидел нахмурившись и выглядел так, словно доктор Бюзольд заставил его перед этим принять очень горькое лекарство.

— Ну, самое неприятное впереди, — сказал он. — Я настоял на проведении судебно-медицинской экспертизы. Машина из института скоро будет здесь. Возможно, вы захотите еще раз…

Клаус, который весь подобрался уже при слове «неприятное», покачал головой. Ну, если уж нельзя иначе… Ему было стыдно, что он не испытывал ничего, кроме облегчения, но это было так. Судебно-медицинская экспертиза. Возможно, Леонгарду это доставило бы удовлетворение: даже после смерти его на забыли судебные инстанции.

— Итак — нет? — спросил Хаузер.

— Нет, — сказал Клаус.

— Хорошо. Как вам угодно. Садитесь, пожалуйста.

Клаус сел на предложенный ему стул.

Инспектор Фогель сидел несколько в стороне за столиком, на котором прежде стояла пишущая машинка, и, пригнувшись, приготовил карандаш и блокнот.

— Объясните, пожалуйста, герр Майнинген, зачем вы вообще сюда приехали.

Клаус откинулся назад и глубоко вздохнул. Почему он оказался здесь? Да-да… Почему именно он и именно здесь? По правде говоря, он хотел помириться с Леонгардом. Больше того, должен был. Кротхоф его об этом просил. Мысль о Кротхофе не ободрила его.

— Я не знаю, известно ли вам, что я прежде работал на телевидении, — начал он.

Хаузер кивнул:

— Людей, которым это неизвестно, очень мало.

Клаус так и не понял, что это — комплимент или просто подтверждение.

— Сегодня я получил новое, очень заинтересовавшее меня задание, — сообщил он, — что-то вроде общественно-политической программы, вроде шоу с участием многих знаменитостей. Я хотел рассказать об этом брату и пригласить его на первую передачу.

Хаузер прищелкнул языком и исподлобья взглянул на Клауса: