Скандальная репутация

Сердце Розамунды забилось быстрее. Но она так устала. Ей больше не вынести никаких игр.

– Дитя, – тихо сказала Ата. – Обещаю, я больше никогда и ни о чем вас не попрошу. Но сейчас, пожалуйста, сходите в мою комнату и принесите сюда лилии.

– Конечно. – Интересно, что она задумала?

Розамунда поднималась по знакомой мраморной лестнице с тяжелым сердцем. Со стен портретной галереи на нее смотрели суровые лица первых шести герцогов Хелстонов, и она невольно улыбнулась. Портрет ее прапрабабки, графини Эдвины, с явным неодобрением взиравшей на своих потомков, посрамил бы их всех. Графы Туэнлины высоко ценили своих графинь и хранили их портреты в отличие от этих напыщенных дикарей. Ощутив нечто вроде гордости, Розамунда ускорила шаг.

В полутемном коридоре пахло лилиями. Нет, это был не насыщенный сладкий запах крупных оранжерейных цветов, а ни с чем не сравнимый аромат ландышей, возвещавших приход весны.

Открыв дверь, Розамунда вошла в комнату. Ее приветствовала восторженная трель канарейки в позолоченной клетке. Запах стал сильнее, и наконец взору предстала россыпь маленьких цветов, ведущая к внутренней двери.

Возвращение к счастью… Лишь немногие знают язык цветов. Но не стоит делать поспешных выводов.

Едва дыша, Розамунда приблизилась к полуоткрытой двери, ведущей в соседнюю комнату.

И сразу увидела развалившегося в кресле Люка. Его черные волосы были зачесаны назад, а глаза в упор смотрели на нее. Рядом с ним на столе стоял небольшой букетик белых цветов.

Целую минуту они молча смотрели друг на друга, и лишь потом Люк заговорил:

– Одна леди сказала мне, что любит цветы, потому что они молчат.

Розамунда наблюдала, как герцог взял маленькую хрустальную вазочку, в которой стоял букет, осмотрел со всех сторон и лишь потом поднял глаза на нее. Страстное желание, которое она увидела в его синих как море глазах, заставило ее замереть от надежды.

– Если молчание действительно то, чего ты хочешь, тогда освободи меня от этого и иди своей дорогой.

Она не помнила, как подошла к любимому, отчаянно пытаясь найти подходящие слова, способные выразить ее чувства. Но, вглядевшись в его лицо, которое уже долгое время преследовало ее и во сне, и наяву, она поняла, что не в состоянии сформулировать ни одной связной фразы.

Время, казалось, застыло, а Розамунда все смотрела на вазочку, которую он держал в руках.

– Люк… – наконец выдавила она и опять замолчала, а потом неожиданно выбила вазу у него из рук. Цветы разлетелись по ковру, вода выплеснулась, а злосчастная ваза, не разбившись, откатилась в сторону.

– Ненавижу цветы, – прошептала она. – И ненавижу молчание.

Напряжение окутало их словно густой предутренний туман.

Герцог медленно шагнул к ней.

Она положила свою дрожащую руку в его огрубевшую мозолистую ладонь и неуверенно подалась к нему. Медленно, мучительно медленно, он привлек ее к себе, усадил на колени, и наконец их губы встретились. А Розамунда всем своим существом поняла, как хорошо в раю.

Ее захлестнула волна блаженства, лишив воли, заставив позабыть все на свете. А ведь ей так много надо было ему сказать!

– Люк, – в конце концов, выдохнула она, но осознав, что все равно не способна произнести ничего умного, закрыла глаза.

– Подожди, я должен тебе кое-что сказать. – Люк нежно коснулся ее губ. – Я долго думал, как принести в твою жизнь только мир, покой и счастье, но так ничего и не придумал. Ты, как никто другой, заслужила их, поскольку долгие годы жила в страхе и унижении. Но, понимаешь, Хелстон не тот человек, который способен все это дать. Все мы – ненадежные, деспотичные эгоистичные люди, больше думающие о себе, чем о других. И все же я не смог отпустить тебя, не сказав, что люблю. Я обожаю, боготворю тебя… Без тебя моя жизнь будет пуста.

Розамунда уже собиралась возразить, но герцог остановил ее нетерпеливым жестом.

– Нет, подожди. Сначала ответь на один вопрос. Могу я надеяться, что ты чувствуешь то же самое?

– Но я… а как же ребенок… я не смогу…

– Да брось ты, – усмехнулся он. – Я ненавижу детей. Шумная орда варваров.

– Это неправда, – прошептала Розамунда. – А как же Ата…

– Ты не слишком охотно выполняешь указания, – сказал Люк и поцеловал любимую в лоб. – А я так надеялся на послушную жену. А теперь ответь на мой вопрос.

Но слова по непонятной причине, застряли в горле. Розамунда взглянула на шею возлюбленного – в том месте, где рубашка была расстегнута. На бронзовой коже таинственно поблескивал подаренный ею медальон. Скомканный галстук был небрежно отброшен на спинку стула. Розамунда зажмурилась, решив, что так будет легче говорить.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Мне кажется, я полюбила тебя с первого взгляда, в тот день, когда ты рассказал мне о правилах дьявола. – Подумав, она покачала головой. – Нет, пожалуй, это произошло на второй день, когда ты с великолепной небрежностью разрушил планы Алджернона Берда. Ну а когда ты разбил нос барону… тогда я уже полюбила тебя без памяти.